Плохая война

– Ну, дело было так. Остановился в той харчевне, что в миле от замка барона, – начал Сыч. – Ну, все чин по чину, торгуем с мужичками, мы ж вроде как купцы, торгуем, значит, пиво пьем. Два дня так. И я все спрашиваю и спрашиваю у всех, как, мол, дела тут, каков урожай был, не злой ли господин. В общем, говорю с ними, но вижу, что мужичье ничего толком не знает. Думаю, нужно выяснить про доктора. А как? Вот и придумали мы с Ежом. Лег я в покоях для гостей, вроде как животом маюсь, Еж побежал к трактирщику, мол, зови врача! Тот отвечает, что за врачом нужно в Ольвиц или Мален ехать. Ну, Еж ему и говорит: ты в замок кого-нибудь пошли, там врач должен быть. Скажи ему, что талер дадим, если придет. Ну, он и послал мальчонку. Тот приходит обратно и говорит, что в замке никакого врача нет.

– Как же нет, барон при смерти лежит, врач при нем безотлучно был, – не верит Волков. – Мне о том дядя барона говорил.

– Что вам какой дядя говорил, я не знаю, а вот то, что никакого доктора в замке нет, это я знаю точно.

Волков молча ждет пояснений, Сыч и продолжает:

– Полежал я еще денек, и поехали мы с Ежом по окрестностям, стали мужиков местных спрашивать. Никто не знает, что в замке творится. Пришлось через пару дней к замку ехать. Вот, значит… И нашли мы мужичонку одного, что дрова в замок возил.

Мужичонка жадненький был. Поговорили с ним, мол, есть доктор в замке или нет. Он говорит: не знаю, меня на верх особо не пускают, мое дело – дрова. Посулили мы ему полталера, если он нам доктора найдет. Сказал ему, что болею, а в замке, говорят, какой-то доктор хороший есть, найди его, денег тебе дам. А мы тебя в трактире будем ждать, только ты никому о деле не говори. Он говорит: лады.

И полдня не прошло, как влетают в кабак четыре благородных варнака – и ко мне. Ты, спрашивают, тот купчишка, что врача искал? Я и ответить не успел, как один из них, конь глупый, как даст мне в глаз. Чего, орут, сволочь, тут вынюхиваешь? И как начали меня возить по полу, да пинают всё, пинают, еле под столом спрятался. А один подлец уже кочергу из камина тащит. Другой нож достал. Я думал, убьют уже. Ну, тут Еж и крикнул: «Стойте, господа, мы люди господина фон Эшбахта». Так, не поверите, сразу поутихли ублюдки…

– Тише, мерзавец, не смей хаять благородных, – остановил его кавалер. – Дальше говори, что было.

– Ну, дальше они били нас уже не так рьяно, но все били и выспрашивали, зачем мы там, да послали ли вы нас туда, или мы сами заявились к ним.

– И ты что?

– Что-что, сказал все как есть, чего же мне, умирать нужно было? А потом они говорят, чтобы мы, псы-ищейки, убирались прочь. – Он чуть помолчал и прибавил: – И деньги у нас все, что были, отобрали.

Волков вздохнул было, задумался. Но Сыч продолжил:

– Так вот, мы потом мужика того, истопника-то, встретили.

– И?

– Так он нам и сказал, что обошел весь замок, всех опросил слуг, но никакого доктора в замке барона не нашел и никто не помнит, когда он там был. Говорит, ходил спрашивал, пока какой-то господин не стал интересоваться, почему он доктора ищет.

Волков молчал и думал, и мог с уверенностью сказать лишь то, что это все выглядит странным. Смерть Рёдля, ранение барона, дядя, что печется о его выздоровлении и никого к нему не допускает, и история с несуществующим доктором.

– Ну а сам ты что думаешь по этому делу? – наконец, спросил он у переминающегося с ноги на ногу Сыча.

– Давайте, экселенц, я вопросы задавать буду, а вы станете отвечать. Я всегда так для себя делаю, коли что неясно.

– Задавай, – согласился кавалер.

– Ранение у барона было? – сразу спросил Фриц Ламме.

– Многие видели, арбалетный болт попал ему в лицо, когда он забрало поднял.

– Кавалер, дружок его, был цел и невредим, когда увозил его?

– Кажется, так.

– А потом вы нашли кавалера без головы и доспехи барона недалеко от лачуги отшельника?

– Бертье нашел.

– Значит, раненный тяжко барон в одиночку… – Сыч поднял палец вверх. – В одиночку добрался до своего замка? Но ранение было столь тяжело, что родственник барона вас до него не допустил? И с врачом поговорить не дал?

– Да, не дал поговорить с врачом и в замок не пустил, – соглашался Волков.

– Но врача, кажется, в замке никто не видел, – уже не спрашивал, а почти утверждал Фриц Ламме.

– И что же из всего этого следует? – спросил кавалер.

– Что кто-то тут врет. А врет, я думаю, дядя барона. Вот одно непонятно – зачем? Вернее, это-то понятно. Может, барон помер, а может, и не болел, и старик не хотел, чтобы вы о том прознали. Но вот зачем он это скрывал – вот это и есть главный вопрос.

Волков понял, что ему придется опять ехать к замку барона и уже без обиняков поговорить с господином Верлингером, потребовав от того видеть барона живого или мертвого, и уже после сказал Сычу:

– Ладно, ступай пока. Отдыхай. Потом еще для тебя работа будет.

Но Сыч не был бы Сычом, если бы ушел сразу.

– Экселенц… – Он смущенно улыбнулся.

Волков прекрасно знал, что будет дальше, и молчал.

– Экселенц, эти дуболомы барона отняли у нас все деньги, нам с Ежом и жить не на что.