Плохая война

Макс с любопытством оглядел собеседника. Одет дорого, но неярко. Черный дублет, черный бархатный флэтрок с алыми полосами, черный объемный берет. Когда-то черный цвет считался уделом рыцарей-храмовников, дававших обет бедности, и крестьян, но изобретение красителей, дававших не темно-темно-коричневый и не темно-темно-серый, а насыщенный и устойчивый черный цвет, уже в начале шестнадцатого столетия сделало черный одним из привилегированных цветов в гардеробе высшего света. Поверх флэтрока на скромной перевязи устроился, как ни странно, короткий катцбальгер13

. Вообще-то этот воин наверняка предпочитает поллэкс или седельный меч, но подобное оружие не предназначено для ношения с костюмом, а катцбальгер, кроме основной и декоративной функции оружия ещё и показывает окружающим, что его владелец имеет отношение к ландскнехтам.Рыцаря в черном сопровождала свита: высокий офицер, одетый в типично ландскнехтский костюм с нетипично широким использованием шёлка и бархата и в надвинутом на левый глаз огромном красном берете, женщина в таком же берете и характерном платье кампфрау, шествовавшая справа от офицера, и скромно одетый человечек, в котором на первый взгляд была видна его невоенная сущность, а по запаху угадывалось, что это, скорее всего, доктор.

– Максимилиан фон Нидерклаузиц – в ответ представился Макс, – да, Вы же знаете. А отец вообще-то добрый, наверное, не верит, что я чему-то научился.

– Ему обидно, что Вы сделали ставку на этого жеребца почти сразу после того, как получили его в подарок. Зря не цените, большому человеку нужен конь под стать, иначе смешно получается, поверьте моему опыту. А итальянец силен. Конечно, до Антуана Бурмайера ему далеко, но я бы на Вашем месте не был так уверен.

– Итальянец как итальянец, видел я его. Он слишком активно защищается от колющего удара в лицо и левый наплечник у него очень большой и ограничивает движения. Не думаю, что смогу сколько-нибудь повредить его доспех, поэтому попытаюсь вымотать его и повалить.

– Даже не думайте. Выносливость у Вас может быть и выше, но Ваш доспех, не в обиду Вам будет сказано, против поллэкса в таких руках долго не выдержит. А насчет "повалить" тоже забудьте. Повалить человека борцовским приемом легко, когда он равного с Вами веса или легче. Когда на нем доспех, это не в пример сложнее. И Ваш доспех нисколько Вам в борьбе не помогает, даже наоборот. Лучше попытайтесь взять его на болевой прием, вроде того, которым Вы победили того парня из Кёльна позавчера.

– Можете обращаться ко мне на ты, учитывая разницу в возрасте и положении это будет более уместно. А итальянца теперь я точно повалю. Специально, если принято считать, что это так сложно. Сложные приемы – показатель мастерства, не так ли?

– Не совсем так. Попытайся, конечно, но если надумаешь насчет болевого, лучше лови его за правую руку. Ран не бойся, если ранят, постарайся не показывать вида, у меня здесь лучший врач в нашей армии.

Маленький спутник фон Хансберга смущенно заулыбался и закивал. Оберст продолжил.

– У меня и профос самый лучший.

Макс перевел взгляд на красно-белого офицера. Тот с чувством собственного достоинства ответил легким наклоном головы. Уж чего-чего, а собственного достоинства у него хватило бы на трех рыцарей и ещё бы осталось. Эта должность предполагает каждый день оценивать на глазок то, что Фемида аккуратно взвешивает на своих весах. Выше профоса – Бог, Император и оберст, но никто из них не обсуждает его решения, и солдаты это знают.