Плохая война

– In Nomine Domini! – Патер схватил свой щит двумя руками за края и верхним краем щита нанес удар вперед и вверх, навстречу опускающемуся клинку, на ладонь от рикассо54.

Меч прорубил павезу до середины и застрял. Патер повернул щит по часовой стрелке, пытаясь выдернуть оружие из рук рыцаря. Одновременно швейцарцы, на которых уже никто не машет мечом, с криком "Патер с нами!" яростно перешли в контратаку. Макс, выпустив бесполезный меч, не успел вернуться в свой строй и вылетел в строй противника, где его не убили только потому что никто не смог толком замахнуться не то, что алебардой, а даже мечом. Зато юноша, будучи почти на голову выше и заметно сильнее большинства противников, мог активно защищаться кулаками в латных рукавицах и локтями, по-прежнему не нуждаясь более, чем в одном ударе на одного врага.

Патер, бросив павезу, яростно рубился впереди строя подобранным под ногами коротким мечом и обрубком алебарды. И вот уже резерв разбит, план отступления нарушен, скоро весь город будет в руках швейцарцев, а тем, кто не успеет добежать до последнего рубежа, придется прятаться по подвалам и чердакам. Последние аркебузиры на крыше перед тем, как организованно отступить, впятером дали последний залп по швейцарцам вокруг Макса. Удачно. Макс сумел вывернуться и побежал в переулок по направлению к ратуше. Ему повезло, преследовать его не стали. Колонна остановилась на неровном перекрестке кривых улиц. Патер, держась за левый бок, медленно осел на землю, прислонившись к стене.

Бык при падении сильно ушибся и порезал голень своим же мечом. Кое-как остановив кровь, он зашел в ближайший дом в поисках перевязочного материала. Обрезал чулок по верхнему краю ботинка, отодрал от раны кусок сукна, оставшийся на голени. Со знанием дела промыл рану из попавшегося на глаза прикрытого крышкой ведра с водой. Перевязочный материал нашелся в большом сундуке с постельным бельем. Из куска простыни получилась замечательная повязка. Заодно оказалось, что простыни в этом сундуке из тонкого дорогого полотна. Толстяк сложил пачку простыней на скатерть, связал углы скатерти крест-накрест. Уходя, засунул в получившийся мешок ещё пару более-менее ценных предметов. Ориентацию в городе он потерял во время погони, поэтому решил не искать обратный путь, а выходить на звуки битвы.

За перекрестком был организован полевой лазарет. Легкораненые получали перевязку, стакан вина и возвращались в бой, тем более, что им идти туда было ближе, чем оттуда. С ранениями средней тяжести после лазарета отправлялись отсиживаться через площадь, в новое крыло резиденции де Круа. Доктор Густав с утра не мог отлучиться ни на минуту, и, вскоре после того, как резерв пошел в атаку, улучив момент, бросился по нужде в какой-то проход между домами. Сигнал об отступлении он, сидя между каменных стен, не услышал. Когда лекарь возвращался, на месте лазарета швейцарцы уже добивали раненых, Лучшее, что придумалось – спрятаться в одном из домов по соседству.

19 Глава. Штурм. Фланги.

Итальянцы защищали свою часть города очень эффективно, с минимальными потерями. Но когда противник превосходит числом более, чем в пять раз, остановить его не получается. Получив команду к отступлению, они начали переходить на заранее подготовленные позиции, не торопясь и прикрывая друг друга.

Сразу после того, как саперы сколотили из досок поверх плотины подобие узкого мостика, Бурмайеру и герцогу оруженосцы подвели коней. Не теряя времени, рыцари направились на правый фланг противника, в северную улицу. Полпаттон, посчитав, что штаб пора перенести поближе к боевым действиям, тоже сел на коня и отправился тем же путем, потому что центральная улица была завалена убитыми и ранеными. Младшие командиры, осведомленные о личном враге Бурмайера, назначившем встречу на правом фланге, дали команду пропустить рыцарей вперед.

В отличие от центрального направления, второго Патера на северном не нашлось. Швейцарцы, планомерно, медленно и аккуратно, без лишних жертв дом за домом зачищали район. Соотношение потерь, тем не менее, было сильно не в их пользу, но при попытке атаковать в лоб стало бы намного хуже.

Бурмайер, герцог и Полпаттон верхом и в доспехах медленно следовали за наступающей пехотой, периодически выслушивая донесения о ходе сражения.

– Полпаттон, Вам не кажется, что ваш священник слишком уж сумасшедший даже для швейцарца? Он повел колонну в атаку всем строем под обстрелом через завалы и чесноки. Будут слишком большие потери.

– Потери будут не больше, Ваша светлость, чем если бы они наступали так, как мы здесь, зачищая дом за домом. У них будет тот же процент потерь, что и у нас, только в течение трех часов, а не целого дня. Хотя выглядит это, конечно, страшновато.

– А что по этому поводу думают ваши солдаты?

– Солдаты, – Полпаттон сделал многозначительную паузу, – не думают!