Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

Я на воле. Свободна. Но ощущение, будто все до единой кости раздробили. Обратили в пыль. В пепел. Медленно, методично, с садистским удовольствием.

— Подарок? — спрашиваю глухо. — В каком смысле?

— Я еще не решил, — он застегивает штаны. — Трахнуть ее самому, передать другому. Или выбрать вариант поинтереснее.

— Ты всерьез…

— Запретишь мне? — его брови издевательски выгибаются. — Правда?

— Я не понимаю, что за игру ты затеял.

— Натягивай тряпье, — повелевает отрывисто. — И проваливай.

— Я не собираюсь…

Он хватает меня за плечи, встряхивает настолько сильно, что мне кажется, будто голова оторвется. Тошнота моментально подкатывает к горлу, вокруг пляшут сверкающие точки, беснуются и кружат в безумном хороводе.

— Еще одно слово. Только одно короткое слово. Не важно, о чем. Почему. Для чего. Еще одно слово — и ты не то, что сидеть не сможешь. Ты ходить перестанешь. Будешь скулить, ползать в луже собственной крови.

Хриплый голос пропитан ледяной яростью, пронизан кипучей злобой. Сочится ядом, режет точно лезвием.

Я никогда не ощущала от фон Вейганда такой ненависти. Испепеляющей, токсичной.

Будь его воля, он бы меня убил. Растерзал голыми руками. И воля есть. Вижу по глазам. По зияющей черноте. Его демоны жаждут моей плоти.

Тогда зачем сдерживаться? Отступать, скрываться во тьме. Давать последний шанс исправить ситуацию, признаться.

Я ничего не решаюсь произнести. Не отваживаюсь протестовать. Я покорно одеваюсь, привожу себя в порядок.

Он действительно поедет к той неизвестной девушке? Прямо так? Возбужденный, на взводе?

Я не могу этого допустить. Или это очередное красивое оправдание? Попытка логично объяснить грядущее.

Я подхожу к фон Вейганду очень близко, стойко выдерживаю тяжелый взор, не разрываю контакт ни на миг.

Мне кажется, если я хоть на секунду отведу глаза, отвернусь, все будет кончено. Он меня уничтожит. Просто разорвет на куски.

И… мне не кажется.

Я беру его за руки, переплетаю наши пальцы. Мягко подталкиваю назад, к кожаному креслу. Не нарушаю рваную, пульсирующую тишину.

Я заставляю его присесть. Почти как тогда. В другом мире, в иной реальности. Когда он говорил по телефону, а после разбил мобильный о стену.

Я опускаюсь на колени между его широко расставленными ногами. Несколько нервных движений. Шумный вдох и сдавленный выдох.

Я теряюсь. Не разбираю, что и где. Из чьей груди вырывается гулкий стон.

Глаза в глаза.

Я будто проваливаюсь в омут. Вязкий, тягучий. Чернильный, сливающийся с давящей темнотой, которая окутала нас.

Не медлю, уверенно сжимаю раскаленный член. Беру в рот, погружаю глубоко, ласкаю языком.

Я делаю все то, чему он учил меня. Я делаю все так, как ему нравится.

Вены набухают, ствол твердеет, впечатление, словно под упругой кожей течет металл. Расплавленная сталь наполняет плоть изнутри.

Фон Вейганд рычит, и этот животный возглас отражается в каждой клетке моего тела.

Крупная ладонь опускается на затылок. Пальцы слегка поглаживают, зарываются в распущенные волосы.

Он ласкает меня, точно послушную зверушку.

— Я вырву твои гребаные глаза, — скалится, вкрадчиво прибавляет: — Когда-нибудь.

А я продолжаю начатое. Молча. Я сознательно беру глубже, практически до упора, неизбежно отвожу взгляд.

И он теряет контроль, звереет окончательно.

Трахает меня так, что гланды болят. Все тело сотрясается. Гигантский член насилует горло.

Фон Вейганд не позволяет отстраниться даже на миллиметр. Насаживает мою голову на вздыбленную плоть, беспощадно вколачивается внутрь, буравит будто поршнем. Кончает, вынуждая захлебнуться семенем.

Закашливаюсь, однако покорно глотаю. Подчиняюсь целиком и полностью.

Это не секс. Не унижение. И не насилие. Это битва, которую никому из нас выиграть не дано. Патовое положение.

Dead end (Тупик).

Выразительно облизываю распухшие губы, снова взираю в пылающие черные глаза.

— Я шлюха, — криво улыбаюсь. — Но только твоя. Разве ты не этого желал? Я стану всем, чем прикажешь.

Его челюсти рефлекторно сжимаются, желваки ходят ходуном.

— Мелкая дрянь, — вдруг ухмыляется он.

Поднимается, подает руку. Реагирую с долей опаски, но все же отзываюсь на жест, обхватываю ладонь.

— Я чую твое притворство, — продолжает холодно. — Разрешила выеб*ть в рот и ждешь поощрения.

— Ты всегда сводишь к…

Он так грубо хватает меня, отрывая от пола, что фраза тает на устах. Я вообще забываю о чем собиралась сказать. Разумные мысли моментально покидают разум.

— Я поеду к той девушке. Просто поговорить по душам. Но поверь, ничто на свете не помешает мне ее оттрахать. Если я захочу. Даже твои умелые губы, даже аппетитная задница.

— Тогда я отвечу тем же! — заявляю гневно. — Пойду и оттрахаю другого мужика. Нельзя терять сноровку. Попрактикуюсь. Отсосу кому-нибудь. Да хоть первому встречному!

— Давай, — бросает коротко.

— Разрешаешь? — спрашиваю возмущенно.

— Кто я такой, чтобы запрещать? — возвращает вопрос с нескрываемой издевкой.

— Ну приятного вечера, — едва подавляю истерику. — А я тоже скучать не стану, пойду искать подходящую кандидатуру. На ночь.