Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

— Убиваю его — рыдаешь, — хмыкает. — Оживляю — тоже недовольна.

— Я просто пытаюсь понять, — начинаю осторожно.

— Не надо, — обрывает. — Тебе не идет мыслительный процесс.

Отступаю на шаг.

Бездумно.

Инстинктивно.

Меня бросает в жар. От одного взгляда. Темного, мрачного, горящего. Пронизывающего, проникающего насквозь. Подчиняющего.

Я чувствую себя абсолютно голой. Даже в просторной пижаме из достаточно плотной ткани.

Поворачиваюсь, будто надеюсь спрятаться, скрыться от пристального внимания. Опять смотрю в окно, изучаю происходящее по ту сторону стекла. Судорожно выдыхаю.

Стас усаживается в автомобиль вместе со своей сестрой. Пара мгновений — черный джип трогается с места.

Все выглядит мирно.

— Куда они едут? — спрашиваю тихо.

— В аэропорт.

— Так легко отпускаешь?

Мертвая тишина.

Я не слышу даже бой собственного сердца.

Обнимаю себя, скрещиваю руки под грудью. Безотчетно пытаюсь защититься, отгородиться. Наивная.

— Я свое не отпускаю, — произносит фон Вейганд.

Его полные губы складываются в пугающей ухмылке. Клыки обнажены. Зверь готов впиться в мою глотку.

— А он твой? — выдаю глухо.

— Время покажет.

Почему это звучит как «мой»?

Мой.

С потрохами.

Как и все вокруг.

Как и весь мир.

— Снимай штаны, — холодно заявляет фон Вейганд.

— В смысле? — чудом удается выдавить вопрос.

— Снимай свои очаровательные штанишки, — намеренно растягивает слова, явно издевается, после прибавляет ледяным тоном: — И трусы тоже снимай.

— Я не по…

— Встань на колени, — повелевает хлестко. — На край кровати. Ладони на задницу. Раздвинь ягодицы.

— Я не буду этого делать, — отрицательно качаю головой.

— Предложи мне себя.

— Что?

— Предложи себя выеб*ть.

Отшатываюсь.

Ощущение как от удара в челюсть.

Опираюсь о стену возле окна.

Трусливо дрожу.

Цепенею.

— Н-нет.

— Ладно.

Он достает мобильный телефон, набирает чей-то номер, бросает одну короткую фразу по-немецки.

Знакомые слова. Очень, до боли. А перевести не могу.

Плохо, когда забываешь то, чего не знал.

— Что происходит? — судорожно втягиваю ртом воздух. — Что ты делаешь?

— Судьба — шлюха та еще, — криво улыбается. — Сегодня валяется у тебя в ногах, умоляя принять щедрые дары. А завтра напрочь забывает о своих обещаниях.

Это намек.

Четкий.

Четче некуда.

— Ты решил принять мое предложение?

Затравленно озираюсь.

Взгляд задерживается на стекле. Случайно. Замечаю, что черный джип возвращается обратно. Притормаживает. Рядом возникает охрана. Дверца открывается и…

У меня сдают нервы.

— Хорошо, — лихорадочно киваю. — Пусть они едут. Пусть отправляются в аэропорт. Не нужно их трогать. Я прошу тебя. Пожалуйста, прекрати.

Стягиваю штаны. Быстро, резко. За секунду. Спотыкаюсь. Еле держусь на ногах. Колени слабеют, подгибаются. Бедра охватывает трепет.

— Шантажируешь? — истерично посмеиваюсь. — Чужой жизнью?

Цепляюсь пальцами за подоконник, отчаянно пытаюсь удержать равновесие.

Боже, как же сильно я хочу очнуться от этого жуткого сна, вернуться к истокам.

— Алекс, — шепчу, теряя дыхание. — Остановись.

— Зачем? — спрашивает вкрадчиво.

— Ради меня, — запинаюсь.

Не могу подобрать правильный ответ.

Тут бы замолчать.

Заткнуться.

Затаиться.

Выждать.

— Разве это плохо? — бросаю с горечью. — Я просто не хочу, чтобы ты убивал. Не важно кого. Вообще не хочу.

— А ты кто? — обдает льдом.

Вмиг сокращает расстояние между нами. Обхватывает мой подбородок. Накрывает крупной ладонью. Надавливает. Вынуждает открыть рот.

— Кто ты? — повторяет холодно.

Сдавливает мой язык, зажимает пальцами точно железными тисками. Заставляет жалобно скулить, задыхаться от боли. Вызывает судорожные спазмы.

— Никто, — усмехается. — Ничто.

Усиливает давление, принуждая взвизгнуть.

— Твой язык вылижет абсолютно все, — чеканит мрачно. — Яйца. Задницу. Подошву моих сапог.

Склоняется надо мной, смотрит прямо в глаза.

И плюет.

Прямо в распахнутый рот.

— Глотай.

Замираю.

Дергаюсь. Пробую вырваться. Отчаянно мотаю головой.

А он сдавливает язык сильнее, тянет и снова плюет.

— Это просто слюна, — ухмыляется. — Пока что.

Сглатываю.

Рефлекторно.

Слезы струятся по щекам.

— Мы обойдемся элементарными командами, — обещает с обманчивой мягкостью. — Даже ты поймешь. Лизать. Сосать. Глотать.

Фон Вейганд отпускает меня лишь для того, чтобы избавить от нижнего белья. Рвет кружево на части, отбрасывает подальше. Однако верх пижамы не срывает.

— Хочешь превратить в животное? — вытираю рот тыльной стороной ладони. — Поступишь как лорд Мортон с Дианой?

— Нет, — губы кривятся в улыбке, а глаза ледяные. — Он жаждал ответа. В нем жила любовь, пусть и на грани ненависти. Страсть. Безумие. Бешенство.

— А в тебе?

— А во мне ничего.

— Так не бывает.

Он делает шаг вперед, вынуждая меня вжаться в стену. Его пальцы накрывают лоно, не встречая ни малейшего сопротивления. Не ласкают. Сжимают, сдавливают. Кусок мяса хватают нежнее.

— Алекс, пожалуйста.

— Ты такая мокрая, — протягивает издевательски. — Жаль не в том отверстии, которое я буду трахать.

— Алекс! — всхлипываю.

Поднимаюсь на носочки, стараюсь ускользнуть. Пробую оттолкнуть его руку, отстранить, отвести в сторону.

— Его больше нет, — роняет небрежно.

— Кого?

— Твоего Алекса.