Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

— Я разрешаю тебе выбрать, — его ладони накрывают мои.

— Откуда столько щедрости? — интересуюсь вкрадчиво.

— В задницу или в п*зду? — зубы сжимают мочку уха.

— Звучит довольно грубо, — глотаю с огромным трудом.

— Отвечай, — прижимается сзади, позволяет ощутить нарастающее возбуждение в полной мере. — Куда тебя выеб*ть?

В душевой кабине становится неожиданно горячо. Ощущение, будто из-под крана льет кипяток. Враз запотевает прозрачное стекло.

— Ты просто сон, — тихо говорю я. — Плод моего воображения. Захочу — открою глаза. И ты исчезнешь. Растворишься навсегда.

— Но ты не хочешь, — его пальцы медленно скользят по моим рукам, продвигаются от локтей до нервно вздернутых плеч.

— Не хочу, — закусываю губу до крови.

Он рывком разворачивает меня, вбивает спиной в ледяной кафель. Нависает надо мной, точно мрачная нерушимая скала, изучает горящим взглядом. Дикий жар между нами становится осязаемым.

— Твои глаза открыты, — склоняется ниже, почти касается моего рта. — А я по-прежнему здесь.

— Все равно, — выдаю глухо. — Это сон. Иллюзия.

Он ухмыляется.

Коленом раздвигает мои бедра, обхватывает ягодицы, поднимает и насаживает на свой огромный член. Входит внутрь одним толчком, целиком и полностью заполняет лоно. Вынуждает закричать.

— Просто сон, — заключает издевательски. — Иллюзия.

— Т-ты, — роняю сквозь надсадный стон. — Т-ты… н-не настоящее.

— Валяй, — слизывает алые капли с моих искусанных губ. — Тебя тр*хает твоя собственная фантазия.

Безумный ритм. Злой. Жестокий. Неистовый. Ритуальный танец первобытных людей. Обряд на кровь. Обряд на жизнь.

— Господи, — царапаю его спину ногтями. — Алекс!

— Громче, — рычит он.

— Алекс, — выдыхаю. — Бог мой…

Я срываю голос. Кричу так, что сама глохну. Впечатление, будто взрываются барабанные перепонки. Раскаленный дождь хлещет по щекам. Ледяной снег тает на устах. Душевая кабина покрывается трещинами. Разлетается стекло. Кафель дробится на части.

Я срываюсь.

В пропасть.

Я пылаю.

В адском пламени.

— Ты моя.

Его губы на моих губах.

Первородный грех.

***

Открываю глаза. Бесконечно долго рассматриваю потолок. Ни единой трещины. Никаких дефектов. Отбрасываю простыню.

Мне нужна консультация.

Определенно.

Отрываюсь от смятой постели, хмурюсь, направляюсь в душ, ибо мои трусы можно смело выжимать. Между ног убийственно влажно и не менее убийственно горячо. По бедрам в буквальном смысле течет. Без долбаных метафор. Без гребаных эпитетов.

Я стою под упругими струями воды. Минута за минутой. Никакого облегчения. Касаюсь лона. Просто нажимаю на единственную точку.

И взрываюсь почти мгновенно. Я представляю, что меня трогает он. Фон Вейганд. Что это его рука. Я кончаю снова и снова. Меня трясет. Сползаю вниз, растекаюсь по прохладному полу.

Я ненавижу себя.

На часах шесть утра.

Беру мобильный телефон, изучаю сообщение от Насти. Там нет ничего особенного. Одни лишь цифры — номер Павла.

Нельзя оставаться наедине с собой. Наедине с собственными мыслями. Нужно отвлечься, причем как можно быстрее. Набрать этого милого парня, назначить свидание, рискнуть и наблюдать за последствиями. Пусть не чувствую ни малейшей симпатии, любой мужчина лучше безумной фантазии. Любой мужчина лучше фон Вейганда. Или нет?

Рациональная часть меня предлагает расслабиться и развеяться, выдохнуть, перестать подозревать всех и вся в коварных замыслах, отдаться потоку, плыть по течению. Но рациональная часть меня ничтожно мала. Эмоции гораздо сильнее.

Представляю грядущую встречу. Живо. В красках.

Кино. Ресторан. Приглушенный свет. Тьма. Бар.

Чужая ладонь скользит по моей руке. От сгиба локтя до мелко подрагивающих пальцев. Легкий, едва ощутимый жест. Чужое дыхание на щеке. Заставляет дернуться, повести плечами, отпрянуть.

Зачем я здесь?

Жестокая ирония.

Чужой взгляд изучает мое лицо. Чужой голос рассказывает мне забавные истории. Чужая улыбка зарождается на чужих губах. Чужой аромат пропитывает пространство вокруг. И чужой смех режет чужую реальность на части.

Кто я?

Без тебя.

Чистая боль.

Агония.

Тошнота подкатывает к горлу. Желудок сводит мучительный спазм. Внутренности выкручивает болезненная судорога.

Я зажимаю рот. Вскакиваю, стрелой мчусь вперед. Чудом успеваю добраться до ванной комнаты. Оседаю на пол, склоняюсь над унитазом. Я делаю то, что стоило сделать уже давно.

Рву.

Связь с прошлым.

Цепь, чьи звенья крепче железа.

Узы крови.

Рву.

Долго.

Судорожно.

До ледяного пота.

Выблевываю свою гребаную любовь.

По полной.

Вытираю онемевший рот взмокшей ладонью. Отклоняюсь назад, прислоняюсь спиной к прохладной стене. Жар внутри сливается с холодом.

Одна мысль о другом мужчине рядом вызывает тошноту. Гадливость. Чисто физическую. Но собственная слабость еще хуже. Гаже. Омерзительнее. Жаль, голову нельзя очистить, как желудок.

Почему? Черт раздери. Почему не могу вырвать тебя из своего нутра? Выдрать. Разодрать память в клочья.

— Ты моя, — бьется в обезумевшем пульсе.

Виски гудят.

Моя, моя, моя.

До могилы.

Я сглатываю горечь. Пошатываюсь, однако поднимаюсь. Совершаю пару несмелых шагов, нависаю над раковиной. Открываю воду, умываюсь, чищу зубы. Тщательно полощу рот.