Плохие девочки не плачут. Книга 3

Задница раскалывается на части, жжет и печет, словно там побывала раскаленная кочерга, но оно того однозначно стоило. Съеживаюсь в темноте, сокращаюсь до размеров точки. Слезы высыхают, и я вспоминаю.

Никаких стимуляторов. Добровольно-принудительным образом, достаточно медленно и деликатно, осторожно, без резких и грубых проникновений, с форой на «расслабиться и привыкнуть». Всего один раз, опять до крови. Только теперь из носа, не сильное, тем не менее, кровотечение. Нервное перенапряжение дает о себе знать. Капля за каплей срываются вниз, на белоснежные простыни.

Фон Вейганд не прекращает главное развлечение, принуждает запрокинуть голову, изучает мои расширенные зрачки, не останавливаясь ни на мгновение, трахает размеренно и со вкусом, кончает, впиваясь в губы удушающим поцелуем. Чувствую собственную кровь на языке, а его сперма обжигает внутренности, течет раскаленной лавой, заставляет тихонько скулить, дернуться и притихнуть, обмякнуть в объятьях мастера.

Потом меня купают, тщательно вытирают мягким полотенцем, закутывают в халат и несут обратно на кровать. Вызывают доктора, который осматривает, дает пилюли, обрабатывает уязвимое место исключительно для профилактики, ведь повреждений нет — ни разрывов, ни трещин. Только дикая боль и внутри, и снаружи.

Проваливаюсь в черноту, просыпаюсь, когда приходит Андрей.

Сутенер выглядит довольным, словно получил неожиданную премию. Вручает мне новехонький ноут и мобильник. Протягивает папки, рассказывает очередную легенду, которую придется заучить наизусть для вранья близким.

Оказывается, родители убеждены, что их непутевая дочка устроилась работать в крутейшей компании за бугром, трудится денно и нощно, высылает им деньги каждые две недели, общается путем смс и редких звонков.

Почему не предупредила заранее? Все случилось очень быстро, предложили в последний момент, боялась сглазить, поэтому молчала.

Где и кем вкалываю? Ношусь по Китаю, будто сраный веник, корректнее — менеджер по работе с клиентами, гоняют меня из одного филиала в другой, глаз не сомкнуть, не передохнуть, о чем и ною в каждом текстовом сообщении.

Звоню редко, потому что дорого, связь часто подводит, поэтому и слышно меня паршиво, едва ли голос разберешь, вэбка приказала долго жить, следовательно, нет он-лайн трансляций.

Как мои родители свято уверовали в подобную ересь?

- Нам оказала содействие ваша подруга Анна, — улыбается сутенер, срывая покровы таинственности.

Милейшая подруга действительно строила карьеру. Не в Китае, а в Европе. Точнее — в одной из корпораций господина Валленберга. Она подтверждала легенду, периодически выходила на связь, ее мама созванивалась с моей и часами слезно обсуждала тему «кровинушки на чужбине, бедные и несчастные, зато денег заработают, продвинуться, переведут их куда повыше, наградят пирожком, медалькой и личной жилплощадью».

- Если захотите пообщаться, то Анна приедет сюда, — обещает он и добавляет, что вон в той синенькой папочке досье на мою подругу Дану, которую тоже вполне реально выловить и завезти в особняк.

Не проникаюсь его заманчивыми предложениями, набираю заветный номер немеющими от волнения пальцами.

- Помните о деталях, — сурово напутствует сутенер и покидает комнату.

Конечно, телефон могут прослушивать, определенно, прослушивают. Ну и что? Не стану же я орать в трубку — спасите, помогите, меня похитил чокнутый миллиардер, мечтающий протестировать богатый арсенал пыточных агрегатов.

- Привет, мам, — одними губами, практически шепотом.

- Алло? Лора? Это ты? — обеспокоенный голос доноситься из параллельной реальности.

Господи, не выдержу, не надо, умоляю, нет.

- Да, мам, — стараюсь повысить громкость, получается хреново. — Как дела? Как у вас?

- Хорошо, не волнуйся, — она начинает тараторить без умолку, спешно и сумбурно выкладывает последние новости, а потом взволнованно говорит: — Ой, Лорик, тебе же деньги идут… давай, рассказывай ты. Как у тебя?!

- Нормально, — глазам становится больно.

- Лора, что-то случилось? Говори, не молчи…

- Нормально, мам, — повторяю отчетливо, стараюсь исправиться и вдохновенно сочиняю на ходу.

Рассказываю о грядущем повышении, о том, как собираюсь выслать им сумму покрупнее под Новый год и, возможно, передачку с подарками соберу. Праздник же. Обещаю звонить чаще благодаря казенному мобильнику, прошу не волноваться, а радоваться. Шучу, смеюсь, расспрашиваю о погоде, общих знакомых, разных мелочах.

- Сейчас тебя хотя бы слышно нормально, — счастливо произносит мама.

Потому что до этого говорила не я.

- Когда снова сможешь позвонить?

В ближайшее время, если условия моего содержания под стражей опять не пересмотрят.

- Наверное, скоро, посмотрим, — пытаюсь не шмыгать носом.

- Ты плачешь? Лора, почему…

- Простудилась, — кашляю для убедительности. — Люблю тебя, мам.

Прерываю вызов, взрываюсь.

Начинаю рыдать, истерично захлебываюсь слезами.