Плохие девочки не умирают

У нас было школьное ТВ под названием «Суррей сегодня». Им занимались несколько ребят, помешанных на видеосъемке. Каждую неделю на классном часе нам показывали новые выпуски.

Ролик с моим участием стал последним в истории школьного ТВ.

Мы с ребятами-телевизионщиками вместе ходили на испанский. Однажды мы болтали, и они упомянули, что следующий ролик будет посвящен выборам в ученический комитет. Я тут же заявила, что все это надувательство и фарс. Конкурс красоты и популярности, больше ничего.

— Все кандидаты утверждают, что хотят изменить школьную жизнь к лучшему. Но вы поставьте скрытую камеру, — предложила я телевизионщикам, — и попробуйте спросить у кандидатов, почему они баллотируются на самом деле.

Так они и сделали. Когда кандидаты знали, что их снимают, отвечали как по учебнику: стремимся помочь школе, внести свой вклад, занять решительную позицию, бла-бла-бла.

Но когда официальная съемка закончилась, стали выясняться истинные причины. Они были разнообразны. Например, «куратор комитета просто красавчик», или «можно сколько угодно прогуливать уроки», или «когда собрания проходят дома у Тима Макнамара, его родители покупают всем пиво».

Когда ребята спросили меня (на камеру), за кого я буду голосовать, я сказала правду. А именно, что мне пиииииииип (по крайней мере, так оно прозвучало с экрана телевизора), кто эти кандидаты и что они там отстаивают — как и всем остальным в нашей школе.

А еще я обратилась к тем, кому надоели красавчики и красотки, использующие выборы, чтобы утвердить свое тираническое доминирование в школьном обществе. Я посоветовала шутки ради специально проголосовать за кандидата, о котором вообще никто ничего не слышал.

Я не выступала с серьезным заявлением. Просто говорила то, что мне казалось забавным.

Но, видимо, у людей разные представления о забавном. Я не ожидала, что телевизионщики возьмут мою обличительную речь за основу своего ролика. Я же всего первый год училась в старшей школе. Я была всего лишь девочкой с яркорозовыми волосами. Ничего особенного.

Для школьного ТВ тот день стал последним.

А еще в тот день я второй раз получила звание врага № 1 всех чирлидеров школы. Потому что главным кандидатом на должность вице-президента ученического комитета была Пеппер Лэрд. И она проиграла выборы новичку, о котором никто ничего не слышал, — Картеру Блюму.

Пеппер, может, и лишилась своего трона, зато популярность Картера зашкаливала. Вскоре он возглавил группу богатеев, готовившихся поступать в престижные колледжи. Этих солидных клонов, что обожают произносить речи и участвовать в дебатах. Они такие же, как и чирлидеры, только прыгают меньше.

Я даже не представляла, как легко своими руками создать монстра. На самом деле, я сотворила двух монстров. Картера и себя. В одно мгновение я перестала быть первогодкой, которую никто не знает. Я снова превратилась в ту самую девчонку.

Вот так вот.

Я зашагала к медкабинету. Картер пошел за мной.

— Так, ладно. Видимо, ты понятия не имеешь, кто я такой, — сказал он наконец.

— Видимо, так.

Картер хотел, чтобы я спросила, кто он. Жутко хотел.

Он открыл передо мной дверь в медкабинет. Медсестра стояла за столом и пыталась вытащить из банки последний ватный шарик.

Подождите тут, — сказала она, не глядя на нас, и исчезла за занавеской.

Я опустилась на стул. Картер присел рядом.

Внезапно он наклонился ко мне и спросил заговорщицким тоном:

— А ты сможешь помочь человеку, который задыхается?

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он прочитал эти слова на плакате, висящем напротив.

— Нет, — ответила я. — Увы и ах.

Я перевела взгляд на соседний плакат, который призывал помочь другу справиться с депрессией. Маленькая мультяшного вида девочка смотрела на подружку и спрашивала: «А У ТЕБЯ КОГДА-НИБУДЬ ВОЗНИКАЕТ ЖЕЛАНИЕ СДЕЛАТЬ СЕБЕ БОЛЬНО?»

— A y тебя когда-нибудь возникает желание сделать себе больно?

Он немного помолчал, а потом усмехнулся:

— Только когда на обед подают спагетти с индейкой.

— Думаю, в нашей столовой такое не готовят.

— Ну да, точно. Повезло мне, — ответил он и замолчал. Я тоже не стала больше ничего говорить.

Из-за занавески торопливо вынырнула медсестра.

— Картер! — воскликнула она. — С тобой что-то случилось?

— Нет. Я просто пришел убедиться, что о мисс Уоррен позаботятся должным образом, — ответил он.

Он явно флиртовал с медсестрой, и ей это нравилось.

— А я думала, рыцарей уже не осталось! — улыбнулась она.

Картер поднялся со стула.

— Вы, вероятно, правы. Я стукнул ее дверью по голове.

— Ой, ну, я не сомневаюсь, что это скорее всего была случайность, — рассеянно проговорила медсестра, усаживаясь за компьютер. — Еще раз, как ее фамилия?

— Уоррен, — ответил Картер, глядя на меня.

Нет, так не пойдет. Я не позволю ему строить из себя героя.

Я встала и подошла к столу, поближе к медсестре, так что Картеру пришлось подвинуться.

— Алексис Уоррен, — уточнила я.