Плохие кошки

Шел чемпионат мира по футболу, и после отбоя отец Артура вынес телевизор из палаты в столовую, где на звуки матча со всех палат собрались немногочисленные ходячие больные. Тихий, но отчетливый рев трибун и взволнованный речитатив комментатора заполнили гулкую тишину больничного коридора.

Новая соседка по палате, тучная и одышливая толстуха, жаловалась на духоту и оставляла дверь комнаты открытой, и баба Люба, которая обычно сразу засыпала, едва положив голову на подушку, не могла заснуть от шума и ворочалась с боку на бок, вздрагивая от радостных вскриков болельщиков. Подождав, пока толстуха задремала, баба Люба закрыла дверь, но внезапные рулады храпа с соседней койки вперемешку с пофыркиванием и стонами мешали старухе погрузиться в дрему. Казалось, на кровати рядом лежит кит, вытащенный из моря на сушу и брошенный умирать, и его бесформенная туша то замирала в оцепенении, покорившись судьбе, то всхлипывала и оглашала пространство горестными предсмертными хрипами. Помучившись какое-то время в обществе умирающего животного, баба Люба побрела к медсестрам и попросила снотворное. Неприветливая медсестра выдала ей таблетку и стакан воды, и старуха, приняв пилюлю, осталась сидеть на скамейке возле дежурного поста, ожидая, пока лекарство подействует. Возвращаться в палату ей не хотелось.

Она почувствовала, как что-то притронулось к ее ноге, наклонилась и увидела под стулом кота. Тот еще раз потерся об ее ногу. Баба Люба опустила руку и осторожно прикоснулась к черной лоснящейся шерсти. Это оказалось неожиданно приятно. Кот сделал круг, еще раз обойдя вокруг ножки стула, мяукнул и потрусил к своей палате.

«Дура я старая», — подумала баба Люба и поплелась к себе.

В обязанности ночной смены входило пройтись по всем историям болезни, проверить назначения врача, вставить в папки чистые листы для новых записей и подготовить тележки с чистым бельем для утренней смены, не считая обычных, рутинных процедур по измерению температуры и давления и ночной раздачи лекарств. Иногда это занимало всю ночь. В протокол подготовки к завтрашней операции входили капельницы с антибиотиком в шесть вечера, в двенадцать ночи и в шесть утра, и Люся чертыхнулась, обнаружив, что стрелка часов подбирается к часу.

Привычным движением она вскрыла пакет с физиологическим раствором, распечатала одноразовый шприц и ловко разломила ампулу с антибиотиком, обвернув ее упаковкой от шприца, чтобы не порезать руку. Отобрала из пакета немного жидкости, впрыснула ее в ампулу и тут же втянула получившуюся смесь обратно в цилиндр, слегка потянув за поршень. Вколола иголку в резиновую трубку и ввела лекарство в пакет с физиологическим раствором. Размашисто написала на бумажной наклейке название антибиотика и фамилию больного, пришлепнула бумажку к пакету, бросив его на зеленый пластиковый поднос для раздачи лекарств, и побежала к больному. Дверь за ней, долго проскрипев, захлопнулась.

После ярких ламп на медсестринском посту в палате было слишком темно, и тусклый свет аварийного освещения, казалось, не рассеивал, а подчеркивал и сгущал тьму. Люся подождала, пока глаза не привыкли, и двинулась к кровати. Мальчик спал, лежа на боку и обнимая двумя руками небольшую меховую игрушку. Люся наклонилась к нему и провела рукой по сгибу локтя, нащупывая венозный катетер, чтобы подсоединить капельницу, и вдруг неподвижно лежавшая игрушка развернулась и взведенной пружиной бросилась с подушки прямо ей в лицо, метя в глаза острыми когтями.

Непривычная к снотворным старуха после таблетки проспала все утро почти до обеда. Она не слышала ни истошного крика раненой медсестры, которая выскочила в коридор, держась за залитое кровью лицо, ни развернувшейся вокруг нее суматохи, пропустила прибытие наряда полицейских, вызванных кем-то из больных, отправку пострадавшей на «скорой» в глазную больницу и вызов подменной медсестры, не видела ночного визита начальства, не заметила пересменку, не проснулась, когда ей мерили давление, и очнулась только к большому докторскому обходу, который обычно проходил около одиннадцати часов. К этому времени жизнь стационара онкологической хирургии, всплеснувшись, вернулась в привычные берега и текла обычным чередом.

Утром Артура отвезли на операцию, после которой он несколько дней должен был провести в реанимации и вернуться оттуда уже в детское отделение. Родители мальчика тепло попрощались с персоналом, оставив в ординаторской большой кремовый торт, а пострадавшей медсестре передали с посыльным цветы и шоколадку.

Проходя мимо медсестринского поста, баба Люба услышала, как взволнованная медсестричка болтала по телефону.

— Да, сегодня ночью!.. Бешеный он, точно тебе говорю. А кот подождал удобного момента, да как прыгнет, как вцепится прямо в лицо, как зарычит!.. Реки крови, представляешь! Шею, наверное, перегрыз или сонную артерию. Ужас что делается-то! Я теперь в ночную смену выходить боюсь, мне теперь везде черные коты мерещатся!