Плохие люди

Бертран поколебался несколько мгновений меж двумя образами — житрожопого махинатора и опасного грабителя, почти криминальмаэстро или деревенщины, которая лесом едет, песнь поет и дурных мыслей в пустой голове держать не может. Решил, что сначала пусть будет дяревня. Лучше показаться глупым, и резко поумнеть, чем в обратном порядке.

— Да вот, — развел руками Суи, добросовестно выпучившись, — мимо шел, смотрю, коровы ходят.

Гуртовщику и оружия не надо было — стукнет по затылку, и глаза выпадут. Очень уж велик, словно бык на двух ногах. Хрясь кулаком, и голова в плечи всунется. Чем его кормили, раз такой вымахал? Или на ночь в ведро с навозом ставят, чтобы как гриб-шампунен ввысь тянулся?

— Дай думаю, поближе гляну. Красивое же!

— И чо?

— И точно красивое! — повторил Суи, попытавшись изобразить на лице выражение неземного счастья.

Здоровяк тут же и внезапно расплылся в улыбке, сграбастал Бертрана за шиворот — парень и дернуться не успел.

— Ламборжийская порода! — сказано было с такой гордостью, что проживи Суи еще немного в городе, и проникнись городскою извращенностью, то мог бы решить, что новый знакомый сам породу улучшал. Дневно и ночно.

— Сразу видно! — пролепетал полузадушенный Бертран. — Рога! Копыта! Ломбаржия, зуб даю!

— А мясовыход какой! — Суи осторожно поставили на землю. — Ты не поверишь!

— Отчего же, — расправив смятую рубаху, Бертран покрутил головой — вроде бы не отваливалась. А то очень уж шея громко хрустнула при первом натиске, — очень даже поверю. Большой!

— Ха! Сразу видно, что разбираешься!

Верзила протянул руку:

- Таури!

— Васьен, — чуть запнувшись, произнес Суи.

— Так я угадал! — обрадовался Таури.

— Выходит, что так, — кивнул Бертран, — угадал с первого раза! Тебе можно в порту шарики под скорлупками искать!

— Знак судьбы же, точно тебе говорю! — Таури вдруг подпрыгнул на месте, словно радостный ребенок. — Пошли, Васьен, к нашему костру.

— А зачем? — опасливо уточнил Суи.

— По глазам видно, что жрать хочешь. И рука, опять же… — гуртовщик кивнул на окровавленную тряпку, — Дед глянет. А то почернеет и отвалится.

— Дед? — уточнил Бертран, не сообразив, как это глупо прозвучало.

— Если Дед почернеет и отвалится, значит, мы забрели на Пустоши, — назидательно пояснил гуртовщик. — А это далеко. И не пойдем туда все равно.

— А чего так? — осторожно спросил Суи для поддержания беседы. Про ужасные и загадочные Пустоши, что не так уж и далеко на севере, рассказывали многое, да все, поди, сущая неправда, потому что больно уж страшное. Кое-кто говорил, что там немерено свободной земли, где нет господ. Но мало кто в это верил, поскольку не бывает, чтобы земля — и без какой-нибудь свинорылой морды, что дерет подати да аренду. Хорошо если еще не барщину.

— Коровы Пустоши не любят. И нас там не особо, — исчерпывающе, со знанием дела ответил здоровяк. — Потому, разговор пока о руке.

Бертрану ничего не оставалось делать, как пожать плечами и покорно следовать за широкой спиной Таури.

Правду ведь говорят, что в каждой жопе есть дырка. Может и получиться провалиться сквозь нее к прежней удаче?.. Вроде бы и рука почти не болит… А, нет, зараза, только кажется! Еще как болит на самом деле!

Только Бертран подошел к костру, как ему сунули краюху, щедро посыпанную крупной солью — на гранях даже солнечные лучи играли!

Суи, без лишних слов, благодарно кивнул и вгрызся в хлеб, держа краюху одной рукой. Ни к чему тратить время, когда можно поесть. Вот потом…

Горбушка кончилась, и не начавшись. Бертран удержался от желания поискать под ногами крошки.

— Еще будешь? — спросил Таури.

Суи, быстро и тяжко помучившись, решил, что здесь и сейчас его украсит разумная скромность. Мотнул головой:

- Спасибо.

— Ну гляди, а то если что, ток свистни. Не обеднеем.

Справиться с собой было сложно, но Бертран смог. Примут еще за проглота, который как чайка, жрет все, что в клюв попало. Нет, у Суи все же воспитание и некоторые принципы! Возмущенный желудок забурчал, выказывая совершенно нелицеприятное мнение о принципах хозяина. Но тот, по-прежнему делал вид, что все хорошо.

И старался не подавиться слюной, глядя как гуртовщики продолжают есть, обедать, питаться, трапезничать… Да сколько жрать-то можно! Так и напихиваются, будто в последний раз! Мечут хлеб, вяленое мясо, сыр, всякую зелень… Сволочи!

Снова задергала боль в руке. Подумалось — а не сомлеть ли? Глядишь, пока будешь валяться, придет ночь. И можно будет спокойно достать захоронку. И уйти как можно дальше от проклятого города, чтоб его огнем с неба пожгло!

— И снова мы встретились.

Из мечтаний вырвал громкий голос. Бертран дернулся, открыл глаза. Рядом стоял, переваливаясь с пятки на носок, тот самый чернобородый гуртовщик, что спас утром от глупейшей смерти. Хотя, сложись все чуть иначе — лучше бы и не спасал!

— А… — протянул Суи, — ну да… Доброго вечера!

Подумав немного, он добавил:

— Милостивый и почтенный сударь!

Бертран уже давно привык, что все в жизни более-менее получалось, если пустить впереди скорого дела пару неспешных мыслей. Доселе вежливость себя вполне оправдывала. И здесь не повредит!