Плохие люди

— Смотрю, город с тобой обошелся не лучшим образом, — цыкнул зубом старшой.

Удивительное дело, но под внимательным взглядом, в котором ни на зернышко не было злости и осуждения, Бертрану стало стыдно. Не так, чтобы прям до слез, как в церкви, когда представишь, что Бог вот прям щас на тебя смотрит, урода такого, а ты только что яйцо из-под несушки спер и выпил, давясь, в кустах. Но все же ощутимо. Захотелось спрятать босые ноги и укрыть от чужих взглядом калечную руку.

— Ну да, — повторил Бертран, опуская взгляд и плечи. Что тут еще скажешь! Но все же добавил:

— Злые там люди. И больно уж их много. Рвут, тянут любую работу из пальцев друг у друга. Вот и у меня оторвали, вместе с пальцем. Из врожденной городской гнусности!

— Балда! — широкоплечий гуртовщик щелкнул Суи по лбу. Вышло звонко, но небольно и необидно. — Дальше куда?

— Не знаю, — признался парень. Дальнейшее, он действительно, еще не обдумывал. — Может, в гуртовщики пойду?.. — осторожно предположил он.

— Не потянешь, — качнул головой старший, — хлипок. Быка наглостью не взять, сила нужна. И обе руки. Дашь Деду глянуть, понял? А то мне, понимаешь, обидно будет, если у тебя рука отгниет. Зачем, спрашивается, не дал в кабаке сдохнуть?

От напора человека-горы было никуда не деться. И обижать его совсем не хотелось. А то треснет по лбу, уши отвалятся. Привык, понимаешь, быкам рога отбивать!

— Ты гривой не тряси, — хмыкнул гуртовщик, — а встань и иди. Вон к тому дедушке.

Так называемый «Дедушка» сидел у небольшой телеги, облокотившись о колесо. Был он размерами еще больше — локтя четыре в высоту и пару в ширину. Ну точно, женщины их рода к быкам бегали! Как только рогами не обзавелись!

— Дед Мутон, глянь на парня!

Оглушенный рыком Бертран подошел к деду. Тот цепко ухватил за руку, молча начал сматывать грязные тряпки, безжалостно отшвырнул подальше.

— Рез чистый, без задиров, — глянув на обрубок пальца, глухо произнес Мутон, — лезвие хорошо точили. Само заживет. Только в жопу не суй.

— Да вроде и не думал…

— И в носу не ковыряйся, — продолжил врачеватель, — в соплях никакой силы нет. Вся сила в заячьих катышках. Полезней меда. Найдешь, пожуй, приложи в тряпице. Чистой. И в жопу не суй.

— Вы уже говорили, — вежливо намекнул Бертран.

— Вы, молодежь, суть сущеглупые, аки овцы! Вам дюжину раз скажешь, и все равно свежей раной в говно влезете! И пальцы не суй, и тряпицу не суй!

На этой мудрости, дедушка закрыл глаза и мгновенно заснул. Бертран не успел даже уточнить, чем дерьмо человеческое отличается от заячьего, раз от ушастых столь полезно.

— Все дело в жевании, — решил сам для себя Суи. Лучше всего жевать и молчать.

Пока проходило лечение, гуртовщики начали собираться ко сну. Растягивали тенты, расстилали одеяла…

Понаблюдав за сборами, Бертран сперва отошел в сторону, затем взобрался на невысокий холмик. А то затопчут еще. И заметят только вечером, когда из копыт косточки начнут выковыривать.

Гуртовщики наскоро побросали разложенные было вещи, начали сгонять стадо. Стадо негодующе ревело — оводы летают, а тут еще хозяева с кнутами!

— Кругом одни только сволочи! — решил Суи.

— Истинно так, — со спины произнес старший гуртовщик, — истинно так. Меня зовут Таури.

— Как его? — Суи оконфузился и кивнул в сторону Таури-младшего, который как раз возился с непослушной коровой.

— Это его как меня, — хмыкнул гуртовщик, — а как твое имя, недавний знакомый?

— Меня зовут…

— Только не говори, что Васьен, — хохотнул чернобородый, — все равно не поверю.

- Бертран ди Суи из Суры.

— Сура? Это деревня, что по тракту в паре дней пути?

— Она одна такая была, — от накатившей боли в груди, Бертран всхлипнул, дрогнул голосом.

— Вот что горело… — протянул Таури, поскреб могучий затылок — волосы росли смешно, толстыми пучками. — А мы понять не могли, вроде бы и не лесной пожар, а зарево на полнеба. Давай с нами, Бертран из Суры. Ты мелкий, но духовитый. Как крыса. Раз Суры больше нет, возвращаться тебе некуда.

— Дела, — пожал плечами Бертран, не в силах скрыть сожаления, — очень важные и очень нужные дела.

— Ну раз дела… — протянул гуртовщик, помолчал немного. Бертран последовал его примеру.

— Все беды от баб и денег, — мудро сообщил чернобородый. — А еще от глупости.

Бертран кивнул, потому что сказано было и в самом деле весьма разумно.

— Смотрю я на твой отчекрыженный палец, — продолжил рассуждение вслух гуртовщик. — И, думается, лишился ты его скорее по глупости.

— А… — протянул Бертран и осекся.

— Тогда бы потерял иное, — хмыкнул в бороду гуртовщик. — Из-за баб обычно режут глотку. Ну или хер на первое время.

— Ну да, — понуро согласился де Суи. Хоть он и жаждал пустить по ветру веселыми угольками город Таилис, однако не мог не признать, что крепко сглупил, выбравшись на доходный промысел без должной подготовки. Слова поганого Мармота насчет кошеля, который чей надо кошель, крепко засели в памяти. Не так надо было все делать… не так!