Плохие люди

Пересидев первый страх, Бертран выбрался наружу, на всякий случай, с другой стороны зарослей. Подошел к дороге на четвереньках, словно император зверей — тигуар. Проезжало трое. Один на здоровенном коне — копыта что тарелки, двое — на обычных лошадках. Оглядываясь и вжимая голову в плечи, Суи потрусил по следам.

Всадники проехали по селу до дома старосты, который стоял посреди деревни. Затем один, тот, что ехал на коняге, спешился. Бертран приставил ногу к отпечатку подошвы — сапог явно только из мастерской, стереться не успел даже чуточку! Такого бы разуть, эх! И размер-то, куда больше подходит, чем снятые в овраге…

Спешившись, «новый сапог» приколотил к стене дома и нескольким столбам куски пергамента. И уехал, не забыв нацедить лужу прямо посреди деревенской площади.

Бертран старательно изучил оставленное послание — а что еще могли значить те куски? Вязь литир разобрать не сумел — вся его грамотность кончалась на умении нарисовать палочкой на земле свое имя. По крайней мере, мудрый Танци утверждал, что этот, старательно заученный след пьяной в жопу змеи — как раз его имя и есть.

Про Бертрана на пергаментах наверное ничего не было — по крайней мере, он не сумел разглядеть ничего похожего. Зато художник тщательно — Суи представилась на миг худая физиономия, вся в поту и прыщах, с вываленным от чрезмерного старания языком — нарисовал много всяких штук. И топор с плахой, и виселица с пустой (пока!) петлей, и дом, охваченный пламенем. Последнее удалось лучше всего — явно рисовалось с натуры. Бертран прямо таки возненавидел прыщавого рисовальщика.

— Чтоб ты глазом на кисточку упал! — пожелал Суи вслух.

Содрав один из пергаментов, Бертран сунул за пазуху, пожалев, что не удалось выдернуть пальцами мелкий гвоздик с большой расплющенной шляпкой — не пожалели ведь такую ценность! Портить же нож, он не решился. Объявление Суи задумал сохранить. Будет в городе, покажет какому знающему человеку, глядишь, сумеет прочитать, да растолковать что к чему. Вряд ли что-то неважное — на неважном топоры не вырисовывают, роняя слюни с языка.

Придя в ставший уже родным сарай, Бертран начал собираться. Сперва расстелил простынь, которую утащил — почему «утащил»? Сберег ведь от неминуемого огня! — из дома Небелей, что жили напротив давным-давно заброшенного борделя. Судя по тонкости материала, Небели сами ее из того самого борделя спасли, а потому, угрызений совести Суи не испытал ни малейших. К тому же, все Небели лежали у себя во дворе, ровненько сложенные у забора. А стало быть, все вещи их стали ничейными.

На простынь, в который раз поразившись ее тонкости, начал выкладывать заготовленные припасы. Вяленое мясо, сыр, крупа с мукой, мешочек соли, три пары шоссов — все тем же Небелям когда-то принадлежащих, запасные штаны, сверточек с тремя иголками и парой мотков ниток, два ножа, в дополнение к тому, что висел на поясе, сложенная и замотанная в промасленную холстину кольчуга (обойдется дорогой сосед, обойдется!) и много другого, не менее ценного и полезного имущества. Деньги, разумеется, он лишний раз не доставал. Лежат себе, и пусть лежат, душу греют.

— А я ведь богат! — хмыкнул Бертран, оценив разложенное. И начал запихивать все в добротный круглый мешок с двумя толстыми лямками из многократно сложенной и простеганной парусины и веревочными утяжками на боках. Тут бы, конечно, пригодился отцовский мешок, на раме из тонких, хитрым образом вымоченных и высушенных, ореховых прутьев. Он и на спине лежал куда ловчее, и сбросить его можно было двумя легкими движениями пальцев. Но ни отца, ни мешка в доме не нашлось. Очевидно, оба прятались где-то по лесам.

— И хрен с вами, — оскалился Бертран, затянув веревку на горловине мешка. Затем привязал сверху туго свернутое одеяло, повесил сбоку медный, начищенный до блеска котелок. И попробовал поднять. Получилось не очень хорошо — Суи оторвал мешок на пару ладоней от земли и тут же уронил.

— Похоже, кто-то собрался слишком много есть…

Бертран начал выбрасывать лишнее, швыряя за спину не глядя. Мешок с крупой от удара рассыпался, устлав своеобразным ковром угол сарая. Из норы высунулась крыса, принюхалась крохотным носом, зашевелила усатой мордой, розовый узловатый хвост застучал по полу, как у дракона… И тут же получила по голове, отлетела в сторону. Но крыса нисколько не обиделась. Головокружение пройдет, тошнота кончится, а кольца колбасы хватит надолго! Если, конечно, понадежнее его припрятать, чтобы ни одна сволочь из многочисленной дружной и нежно любимой семьи не нашла. Ухватив колбасу, крыса, радостно урча, утащила в темноту.

— И снова попробуем!

Облегченный мешок выглядел жалко и нелепо, напоминая почему-то, раздавленную каблуком жабу. Пришлось утягивать тесемки. Бертран накинул лямки на плечи, встал, хватаясь за стену.

— Ну так, в общем, терпимо. Приноровлюсь!

Бертран сумел пройти на дрожащих и подкашивающися ногах не больше четверти лиги — только-только последние дома Суры скрылись за холмами.