Плохие люди

— Да ты, блядь, заткнешься⁉

— Заткнусь! — смиренно пообещал Дудочник. И в самом деле замолк.

Но разбойного стенолаза какой-то ольхой не утопить! Тут дуб нужен. Или сосна потолще, из тех, что идут на мачты.

Дерево задергалось, крону вжало в болото.

— Держи, нахуй! — Бертран вцепился в гладкий ствол и понял, что тот скользит в руках.

Дудочник, схватив брошенный топор командира, со всей силы вогнал его в ольху. Стрелок схватился за топорище, Бертран перехватил за топором.

Фэйри, больше похожий на громадную, прямо таки грандиозную пиявку, божественной волей обретшую голову, конечности и умение сквернословить, кое-как продрался сквозь сеть тонких веток, добрался до ствола.

— Тянем! — взревел стенолаз, плюясь болотной грязью и тиной.

— Потянем! — отозвался Дудочник.

— Вытянуть не можем! — прохрипел Бертран. — Отожрал, блядь, жопу на изобильных харчах.

Однако дела пошли вразрез со словами, и вскоре все трое оказались на твердой земле. Крепкой, надежной, верной…

— И что за тайна такая? — спросил Фэйри. Стенолаз растянулся на вытоптанной траве, вяло шевелился. Ноги его обвивали многочисленные корни. Пиявок, на удивление, не было. Наверное, решили, что добыча слишком уж не велика, непонятно кто кого съест. Вот и не рискнули присасываться.

— Послышалась, что поросенок тонет.

— И? — не понял верзила.

— А это ты оказался, — Дудочник пытался счистить с себя грязь пучком травы. Но больше размазывал.

— Хорошая тайна, — засмеялся-закашлялся стенолаз, — такую тайну лучше топить, это вы прям хорошо придумали.

— Долго старались, — хихикнул Бертран. Командир оттирал топорище, захватанное грязными руками. Зараза, металл ржаветь же начнет еще до восхода…

— Анри где? — задал следующий вопрос Фэйри.

— Не знаем, — ответили сразу оба.

— Проебался, пока убегали, — дополнил Суи, — а где и когда… Хер его знает!

— Найдется, — вяло махнул лапищей Фэйри, — я ему денег должен. Так что, найдется, — с уверенностью произнес стенолаз. И тут же продолжил: — Или нет.

— Тут уж как повезет, — согласился Бертран.

— А с везеньем у нас сейчас, не сказать, что прям хорошо, — не удержался Дудочник.

— Главное, сами живы, — фыркнул верзила, — и руки-ноги нам не отрубили. И животы не вспороли…

— И глаза не выкололи, — продолжил мысль товарища Бертран, — и вообще, раз все так отчаянно языками машут, давайте-ка дальше идти, глядишь, кого найдем. Компания у нас все же везучая, всяко как крысы поразбегались!

* * *

Латки висел на суку. Мальчишку повесили плохо — чтобы умирал дольше, задыхаясь. Даже руки связывать не стали — так и откинулся, просунув пальцы под грубую веревку. Лицо синее в багровую крапинку, глаза выкатились, язык прокушен и пожеван как мочало. Грязные ноги выписывали в воздухе замысловатые петли — ветер, выскакивая на поляну, терялся от удивления и кружил по всякому, заполошно.

— Что на доске написано? — толкнул Бертран Дудочника.

Грамотей, глядя куда-то в сторону, очень ровным голосом спросил:

- А сам как думаешь?

— «Разбойник», наверное?

— Всяко не «благочестивый монашек», — на последнем слове голос Дудочника дрогнул.

Бертран кивнул сам себе, вытащил из-за пояса топор, протянул Фэйри:

- Подержи пока, я слазаю. Потом подашь.

Суи быстро вскарабкался на елку — сухие ветки как ступеньки. Прополз по ветке, наклонился.

Стенолаз метко подбросил оружие, прямо в руку.

— Тебе бы в циркачи, — неловко пошутил Суи.

— В «цирковые», — поправил Фэйри, — на «циркачей» они обижаются. И норовят залезть в ебало.

— Да похуй, — ругнулся Дудочник, отгоняя комаров, вьющихся над его голой задницей. — Ебашь, командир!

Веревке хватило пары ударов. Стенолаз поймал тело Латки, бережно опустил на прошлогоднюю бурую хвою.

— Зря мы его сняли, — тихо проговорил вдруг Дудочник, все так же глядя в сторону.

— Это еще почему? — Бертран от удивления чуть не свалился рядом с повешенным.

— Нам к дому надо, а уже вечер. Хоронить если начнем, придется ночевать в лесу. А так, пока висит, его никто не обглодает. Сюда даже вороны не залетают.

«Дом»… надо же, и в самом деле привыкли считать лесное обиталище домом.

— Нашел, блядь, сложности, — выругался Бертран, — старик, блядь, от мудрости своей с ума, нахуй, сошедший!

Мальчишку завалили спешно нарубленными ветками, уничтожив подчистую окрестный шиповник, колючий до невозможности. Лесная мелочь лезть не рискнет — глаз лишиться можно. А медведь и не учует до поры. Пару дней полежит бедняга, а там и похоронить можно будет. Как человека, а не разбойника.

Хоть и спешили, а к пещере все равно вышли затемно. Но можно было и не спешить.

Из каменного зева тянуло дымом, а гарью вонял каждый листок. Еще пахло жареным мясом, аж до одурения вкусно, так что слюна сама собой течет по небритому подбородку. Очевидно, с похоронами убитых заморачиваться не стали, бросили в огонь и дело с концом. Возможно, потом, когда огонь сожрет все, что можно, и прекратит даже тлеть, можно будет что-нибудь найти. Но…

- Дома у нас больше нет, — озвучил очевидное Бертран.

— Так здесь все равно оставаться больше нельзя, — пожал плечами Дудочник. — Так, пересидеть пару дней-ночей. Место слишком приметное.