Плохие парни по ваши души. Книга 2 (СИ)

   Слуги Ешэ представляют собой девушек — взрослых и красивых в строгих, брючных костюмах. У них всех без исключения длинные, распущенные волосы, и ведут себя они спокойно и вежливо. Никакой пошлости, никакой похоти и прочего. Эти красотки больше похожи на мамочек, ухаживающих за Ешэ, как за родным сыном.

   Когда бесподобная шатенка с ярко-зелеными глазами провожает нас с Миднайтом в правую часть подземного дома своего малолетнего хозяина, на меня накатывает изумление. Из колонок, встроенных в стены, звучит песня «Dirty Diana» группы Fame on Fire. Они сделали кавер на этот трек великолепного Майкла Джексона. Надеюсь, будь он жив, то оценил бы. На самом деле, я не ожидала, что здесь слушают такую музыку, потому что пока двери в длинный коридор были закрыты, тяжелых нот металлической музыки слышно не было. Звукоизоляция в этом доме невероятная.

   Наконец, мы останавливаемся у дверей из темно-коричневого дерева. Я гадаю, кто будет здесь временно проживать: я, или Миднайт, который не перестает держаться за свою рану, хотя ему уже помогли, промыли ее, и наложили швы.

   Девушка распахивает дверь перед нами, прежде приложив магнитную ключ-карту к электронному замку под золотой ручкой... Золотой, мать вашу!

   — Прошу, — мягко произносит шатенка, отойдя в сторону, позволяя нам пройти вглубь большой комнаты с выкрашенными в серый цвет стенами, белоснежной мебелью и огромной кроватью, расположенной у рисунка на стене. Изображение моря радует глаз. Определенно.

   В комнате пахнет жасмином и черным чаем.

   Миднайт медленно идет следом за мной, и вдруг меня озаряет.

   — Стоп! — говорю я громко, озадачивая провожающую. — А кто будет спать здесь?

   Миднайт цокает языком. Женщина сумасшедшей красоты легко смеется.

   — Вы оба, — отвечает она так, будто это само собой разумеющееся.

   Девушка прикрывает за собой дверь прежде, чем я успеваю сказать, что это недоразумение, и меня с хитростным красавчиком из дождливого Лондона связывают только его злодейские цели. Но моя немая мольба оказаться услышанной так и остается не озвученной.

   Миднайт ехидно посмеивается, оставляя багаж у кровати. Он плюхается на нее, раскинув руки.

   — Похоже, нас считают парочкой.

   Я фыркаю, разворачиваясь к нему исказившимся в брезгливой гримасе лицом.

   — Не говори об этом с таким мальчишеством. Это. Совсем. Не. Смешно.

   Я подхожу к нему и пытаюсь столкнуть с кровати.

   — Я буду спать здесь. А ты можешь занять диван, — равнодушно вскидываю рукой в направлении софы из белой кожи.

   — Прости, но на сегодня джентльменство отменяется. Кровать — моя. Я ранен, в конце концов. Прояви ко мне хоть каплю сочувствия.

   Я пихаю его в плечо.

   — Проваливай отсюда.

   Борьба за невероятно мягкую, просторную кровать длится несколько минут, по истечении которых я одерживаю победу, сталкивая Миднайта на пол. Он падает с приглушенным звуком, постанывая от боли бормоча о том, что я самая безжалостная и бессердечная.

   Поднимаясь с колен, блондин бросает на меня обиженный взгляд.

   — Не вздумай приставать ко мне.

   Я подтягиваю к себе ноги, сажусь по-турецки и закатываю глаза.

   — Я скорее выколю себе глаза и лишусь конечностей, чем добровольно хоть пальцем до тебя дотронусь.

   Миднайт морщится.

   — Фу.

   Он располагается на софе, заведя руку за голову, больше не предпринимая попыток донять меня своей дурацкой болтовней, и засыпает спустя час.

***

   Я на носочках покидаю комнату, чтобы не разбудить Миднайта, и оглядываюсь по сторонам, оказываясь в длинном коридоре. Никого. Я следую по тому же маршруту, по которому мы пришли сюда, и безошибочно выхожу к огромному залу с колоннами-аквариумами. Здесь так же не оказывается ни одной души, но музыка по-прежнему заполняет пространство. Интересно, насколько большое это «убежище»? Неужели, все принадлежит тому мальчику? У него есть родители? Они наверняка должны быть и заправлять всем этим.

   — Ты искала меня.

   Я подпрыгиваю с черной статуэткой в руке, которую взяла, чтобы разглядеть поближе, когда раздается знакомый, ломающийся голос подростка. Боковым зрением цепляюсь за внезапно появившуюся, невысокую фигуру и едва не роняю вещь.

   — О, эмм... — я ставлю статуэтку обратно на длинную полку. — Привет.

   Как мне общаться с ним? Я совсем не умею ладить с детьми.

   Что-то заставляет Ешэ снисходительно улыбнуться.

   — Логично, что ты считаешь меня ребенком.

   Вау. Он только что прочел мои мысли?!

   Я открываю рот, но не в силах произнести ничего вразумительного в ответ и поэтому, краснея, просто опускаю глаза к полу.

   — Это, — мальчик поднимает руки, немного разведя их в стороны для демонстрации, — всего лишь тело. Очередное воплощение. Мой дух бессмертен, но человеческая плоть тленна и эфемерна. Душа способна реинкарнировать.

   Ешэ пронзительно смотрит на меня, и я вижу в его взгляде невероятную, непостижимую мудрость, которую можно приобрести лишь со временем. Знания пережитого и детская невинность производят ошеломляющий эффект резкого контраста.

   — Пройдемся? — предлагает Ешэ.

   Я согласно киваю и следую за ним.

   Прогулочным шагом мы следуем к большому бассейну, наполненному прозрачной водой.