Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

– Не могу. Меня не пускают, ― одна псинка мне искренне рада. Запрыгивает сверху, сдавливая и без того покалеченную грудную клетку мощными лапами и тычется мордой в лоб с очевидным намерением зализать до смерти. ― Фу, дорогуша, у тебя из пасти воняет, ― отплёвываясь, спасаюсь от мокрого шершавого языка. ― Лучше бы меня так твоя хозяйка засасывала. Научи её проявлять инициативу… Хватит дуться, иначе я за себя не ручаюсь, ― это уже, понятное дело, обращено не пёселю, а сурово взирающей на всё Чижовой. Нет, ну точно когда-нибудь затискаю её за щеки. ― Я так-то с миром пришёл.

– И где белый флаг?

– С миром. А не с актом о капитуляции, ― четвероногая любвеобильная барышня, наконец, утихомиривает пыл, оставляя меня в покое. Почти. В ногах усаживается, позволяя оценить обстановку. Судя по раскрытой книженции, брошенной на постели и чаю на тумбочке я помешал мечте интроверта. ― Напомни на досуге показать, как стоит развлекаться в вечер пятницы. А то с такими замашками у тебя скоро будет не один кот, а сорок. О, да ты книжная садис… Эй, эй! ― прыжком, достойным сайгака, у меня сердито вырывают изрисованный томик Дюмы, приложив попутно локтем. Чёрт, треснутым рёбрам точно будет хана такими темпами. ― Никакой возможности для самообразования. Жадина.

– Ты сам уйдёшь или мне охрану позвать?

– Зови. Только ты не позовёшь. Иначе придётся папочке объяснять, что я забыл в твоей постели, ― хитро добавляю, а то уже к стационарному телефону потянулись. Такие вообще ещё существуют? Я думал, вымерли как мамонты.

Трубка ложится обратно в паз, а протяжный вздох смешивается со скрипом просевших пружин матраса, на краешек которого обречённо усаживаются. Не вижу её лица, только сгорбленную спину, неровный пробор и тонкую шею.

– Что тебе от меня нужно? ― тихо спрашивают. ― Только честно.

– Честно? Сам долго понять не мог, но, кажется, мне нужна ты.

Открытие, которое меня самого поставило в тупик. До этого как-то не планировалось доводить. Ни до чего не планировалось. Но получилось, как получилось.

– Это не ответ.

– А какой ответ тебя устроит? Вляпался я в тебя, не очевидно?

– Что должно быть очевидно?

– Ну, типа, мои подкаты.

– Подкаты?! Так называются скачки твоего настроения и приказной тон?

– Ну сорян, как умею. У меня опыт обращения с "принцессами" небольшой, а остальные прежде не жаловались.

– Значит, у тебя подход такой ублюдский со всеми? Не только со мной?

Опять ругается? Ей это совершенно не идёт.

– Какой ублюдский?

– Хочу игнорю ― хочу язык в рот всем подряд сую.

– Так, попрошу не утрировать. В плане "суваний" я избирательный. И где это я тебя игнорю? Продинамила меня как раз ты. Сегодня.

– А почему, вопросом не задавался?

– Эм, не особо. И почему?

– Может, потому что просить надо было нормально?

– Как? На коленях?

– По-человечески. И, наверное, это будет для тебя неожиданностью, но после того, как целуешь девушку принято хотя бы говорить ей "привет", если вы случайно сталкиваетесь в коридоре.

– Мы по десять раз за день сталкиваемся в коридоре. И что, надо каждый раз приветкать? Зачем? Здоровались уже когда знакомились, чего кислород напрасно переводить? ― по её спине проходит мелкая дрожь, а затем слышу тихий смех. Смеётся. Смешно ей. Охренеть. ― И вообще, радуйся. Меньше сплетен ходит в вашем гадюшнике. Или тебе охота слушать тупые издёвки того же Маркова? А я не всегда могу быть рядом, чтобы прописать ему в табло.

Смех затихает. Вместо этого Алиса резко оборачивается.

– Что ж получается, это ты меня так… оберегаешь?

– Ага. От себя. Поэтому если ты умная девочка ― беги.

– Я у себя дома! Куда я побегу?

– Вот именно, что никуда. Птичка в клетке, ― рывком подаюсь вперёд, хватая её и заставляя упасть на себя. ― Не дрыгайся, ― настоятельно советую. Какая же она худенькая: спокойно можно одной рукой за талию целиком обхватить, но двумя надёжней. А то вырывается. Бедному котяре, который никому не мешал, пушистой заячьей пяткой бессовестно заряжают по носу, на что тот, вздыбив хвост, недовольно шикает и уязвлённо удаляется на кресло.

Зато Чара отчаянная и вообще не боится попасть под раздачу. Вскакивает на шорохи, лая и опасно подсовываясь. Пытается понять: а чё это мы там такого интересного делаем?

Чё, чё. Фигней страдаем, чё мы делаем. Я бы лучше другим занялся, а не..

– Ай! Давно подзатыльник получала? ― ворчливо шиплю, когда, извернувшись, острые женские зубы впиваются мне в плечо. Если бы не толстовка, укус вышел бы приличным.

Брыкается, кусается. Пора остудить её пыл. Ныряю под маечку и малая, опешив, цепенеет. То то же. То, что её будут жамкать за сиську она явно не рассчитывала.

– Убери, ― сглатывая громче положенного, требуют.

– Уберу, если обещаешь вести себя послушно.

Или не уберу. Зря я, наверное, так сделал. Ой, зря…

– Убери.

– Сначала пообещай. А иначе… ― сдавливаю покрепче, кайфуя от возможности. Глазомер не обманул: там действительно есть за что подержаться.

– Обещаю, ― еле слышно выдыхают.

– Что-что? Я не расслышал.

– ОБЕЩАЮ!