Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

И Сорокин отвечает. Отвечает так, привык отвечать тем, кто его хоть сколько-то не раздражает. Коротко, спокойно, умеренно равнодушно. Вот только это выводит из себя ещё больше, хотя, блин, блин, блин, ничего ведь такого в этом нет! Но нет же, я накручиваю и накручиваю себя, не в силах прогнать мерзкие картинки из головы. Те, в которых они совсем недавно были вместе…

Блин! Лучше бы я ничего о них не знала. Лучше бы он никогда не говорил, что спал с ней. Тогда, быть может, в их "дружбу" было бы проще поверить. А так, простите, нет. Не могу. Это сильнее меня.

– Малая, иди сюда. Тут чел извинение зажал, помнишь? ― за руку уводят меня вглубь тесно кучкующейся толпы, протиснуться через которую не так-то просто. Если, конечно, у тебя нет широкоплечего тарана, сбивающего всех как кегли.

Чем глубже идём, тем сильнее хочется зажать нос. Пыльная затхлость плохо проветриваемого места, которую накачали убийственной дозой пота, одеколона, дыма и алкогольных паров щекочет ноздри, провоцируя чих. Причём на прошлых местах был точно тот же самый вонючий коктейль. Видимо, утончённые ароматы переезжают вместе с организаторами, не желая оставаться в одиночестве.

Вот и тот, кого мы ищём. Стоит в толпе, в окружении нескольких парней. Тот самый Костя, с которым у нас так некрасиво вышло в ночном клубе.

– О, к нам пожаловали неприкосновенные принцессы, ― замечают сперва Витю, затем меня, а следом и наши сцепленные руки. ― Ну теперь хоть понятно, за что отхватил. Не по понятиям это, Сорока. Не по-пацански. Сказал бы сразу, что сам на неё виды имеешь, я бы так не подставился.

Неловко. Ужасно неловко от того, что после его замечания все теперь таращится на меня. Тем более что видок у ребят… пугающий. Да, они в теле, отличной форме, но такие побитые, что за вспухшими гематомами у некоторых даже черты лица смазаны. И шрамы. Много шрамов на теле.

У Вити их тоже хватает. В основном всё старые, давно зажившие. Свежих немного. И я их все знаю. Каждый тщательно изучила, как изучают небесный атлас с созвездиями. На спине, на руках, на груди, даже когда-то сломанные пальцы не обошли стороной, оставив заметную кривизну.

И это лишь внешние дефекты, а что внутри?! Какие последствия его "увлечение" оставляет в организме? Даже думать не хочу. Иначе дурно станет.

– Я бы сказал, куда тебе стоит засунуть свои понятия, но тут, типа, дамы, ― щерятся Косте в ответ, но, как могу заметить, предельно мирно. Без агрессии. ― Которой, если мне не изменяет память, ты кое-что задолжал.

– Да никто мне ничего не задолжал, ― бурчу с досадой. Не хватало только силой выжимать то, что и искренности за собой никакой не несёт.

Но Сорокин не унимается.

– Малая, не гунди. Это уже дело принципа.

– Чьего? Твоего? И не надо на меня так зыркать. Это давно не работает.

– Эм, ладно, ― давая остальным знак подождать, Костя откалывается от общей массы, выходя к нам. Подмышкой зажат планшет, в руке перевёрнутая бейсболка, которую он держит за козырёк, вторая озадачено почёсывает затылок. Мысли умные собирает по закоулкам. ― Сорока прав. Мне пить нельзя, быстро выносит. Так что ты это, прости за тот случай. Девка ты видная, вот меня и попёрло.

Ого. Шикарное извинение: "прости за тот случай". Интересно, а если бы он меня всё-таки изнасиловал, тоже бы всё в конечном счёте свелось к скромному: "прости за тот случай". И правда, а чего такого? Было и было. Кто старое помянет…

– Слабовато. Огонька не хватает, ― неудовлетворенно цыкает Витя, тоже не оценив "размаха". ― Добавь артистизма и стойку.

– Какую нахер стойку? Не, чувак, сорри, но я уже говорил: на колени вставать не буду! Лучше морду опять набей, но гордость дороже, ― кивок на толпу. ― Ползать в ногах перед бабой? Мне потом как отмываться за позор перед этими?

Господи, помилуй. Только этого не хватало.

– Не надо ни перед кем ползать, ― миролюбиво вскидываю ладони. ― Прощаю! Только давайте уже просто забудем обо всём.

– Во! ― охотно поддерживает затею Костик. ― Принцесса твоя дело говорит. Зароем топор войны и лучше пойдём тяпнем эля за перемирие!

– Какой эль, дебил? ― хмыкают саркастично. ― Ты только что сам подтвердил, что тебе бухать нельзя.

Офигеть. Знаете, что меня действительно поражает? То, как они спокойно общаются между собой. Просто… один другого совсем недавно отметелил, причём последствия этого до сих пор несложно увидеть на его физиономии, и… И ничего? Никакой ненависти? Никакой жажды мести? Обиды? Вообще ничего?