Плохиш для хорошей девочки

– Что-то случилось? – Аля промолчала. Агата обвела глазами комнату. Шкаф был открыт настежь, а верхний ящик комода задвинут только наполовину. Как будто мать и Вадим убегали из дома в спешке. – Ну, скажи уже: что-то случилось?

– Твоей маме стало плохо. Похоже, опять что-то с желудком. Вадим повёз её в больницу.

– А кровь откуда?

– Обычные женские дела.

«Обычные женские дела» начались у Агаты в двенадцать, примерно через месяц после ухода отца. К тому времени она хорошо знала слово «менструация». Реклама прокладок и тампонов отрабатывала свои деньги на сто процентов, и Агата с интересом смотрела на синие чернила и даже пару раз сама повторила показанные по телевизору опыты на «Always» матери. Это казалось ей волнующим и далёким. В глубине души она надеялась, что менструация настигнет всех её знакомых девочек, но в её жизни не наступит никогда.

В те дни Анне Георгиевне было особенно некогда, а Аля очень точно выцепила нужный момент и рассказала воспитаннице о болях внизу живота и крови на белье буквально за неделю до наступления «важного события». Агата выслушала няню храбро и не задала ни одного вопроса. Она знала, что к её одноклассницам в школу приходил детский гинеколог и даже читал целую лекцию об изменениях в организме девочки во время пубертатного периода, а после выдал каждой слушательнице индивидуальный женский набор. Что-то подобное дала ей и Аля и дважды показала, как и куда это нужно крепить, но, когда из неё спустя семь дней потоком хлынула кровь, Агата всё равно испугалась. На мгновение перед ней пронеслась вся жизнь, и она решила, что умирает.

Первый год кровотечения были особенно обильными, цикл устанавливался долго, и Агата часто просыпалась с такими же красными динозаврами на простыне, какой и остался на постели Анны Георгиевны. Именно поэтому она почти не удивилась и решила, что мать попросту сплоховала и протекла, и никаким образом не связала красное пятно со всхлипами, стонами и поспешным отъездом в больницу. «Желудок, так желудок, – мысленно согласилась Агата, – через пару часов вернётся…»

Но Анна Георгиевна почему-то не вернулась ни через два часа, ни через четыре, а вечером Вадим сказал, что её положили в больницу.

Глава 27

К матери Агату не пустили. В городе началась сезонная эпидемия ГРИППа и ОРВИ, и во всех больницах объявили строгий карантин. Вадим каждое утро возил Анне Георгиевне суп и горячее, но передавал их сугубо через медсестёр. С домашними Наумова старшая общалась только по телефону, голос при этом у неё был слабый и болезненный.

Язва не подтвердилась, и положили Анну Георгиевну почему-то в гинекологию. Аля сказала, что у неё воспалились придатки. В этот раз Агата ей не поверила, но допытываться не стала, решив лично выяснить всё у матери, когда та вернётся из больницы. В какой-то степени «воспаление придатков» Анны Георгиевны сыграло Агате на руку. В затылок никто не дышал, жизни не учил, и она осмелилась поговорить с Ольгой Викторовной самостоятельно.

В назначенный день Данил вызвался сопровождать её до клуба и не остался на улице, как она его не уговаривала. В кабинет тренера они вошли вместе. Рука об руку. Плечо к плечу.

Ольга Викторовна сидела за столом и что-то писала. Когда Агата поздоровалась и трижды покашляла в кулак, она не оторвалась от своей работы и только пододвинула кипу бумаг поближе к клавиатуре.

– Пришла сказать, что хочешь тренироваться?

Агата шаркнула ногой по полу и сглотнула. Данил несильно сжал её пальцы и чуть заметно дёрнул правым плечом.

– Нет, пришла сказать, что не вернусь в танцы. Я ухожу. Ухожу насовсем.

Ольга Викторовна подняла голову, сняла очки и потёрла переносицу. Ей было слегка за сорок. Темноволосая, высокая, с глубоко посаженными глазами и острыми чертами лица, за которые воспитанники прозвали её орлицей. Сочувствовать она не умела и была ещё более жёсткой, чем Анна Георгиевна.

– Мать знает?

– Знает, – соврала Агата. Она надеялась провернуть дело с уходом из клуба шито-крыто, а потом просто поставить родных перед фактом. – Я не хочу. Точнее, мы не хотим, чтобы на следующих соревнованиях или тренировках я получила новую травму.

Ольга Викторовна пожевала губу.

– Ты думаешь, ты первая, кто упал? Не первая. Больше скажу: не последняя. Это не гимнастика и не фигурная катание. Травм в танцах не так много, как там, но они всё равно бывают. И это нужно просто принять.

Агата посмотрела по сторонам. Шкаф, жалюзи, витрины… Почему-то ей вспомнились Екатеринбург и последние секунды джайва, во время которых она лежала распластанная по полу. Боль тогда была адская. Как будто в неё воткнули тысячу раскалённых игл. Музыка смолкла, и все уставились на неё. Даже танцевать перестали. Никита сидел рядом на корточках. Кажется, он умолял её подняться. А может, и нет. Она уже не помнила. Помнила только боль, а ещё испуганное лицо Данила. Местным врачам он её тогда не доверил и в медпункт тоже заносил на руках.