Плохиш для хорошей девочки

На Новый год она загадала странное желание. Влюбиться в Никиту. Сильно и по-настоящему. Глубоко и искренне. Так, как когда-то любила Данила. Но бумажка с написанным гореть отказывалась, и в конце концов Наумова младшая просто бросила её в бокал с апельсиновым соком, сделала глоток и, хорошенько прожевав, проглотила. К шампанскому и другому алкоголю она, как и обещала, больше не притрагивалась.

В новогодние каникулы Никиты впервые пригласил её к себе. Агата дрожала как овечий хвост. Идти к его матери ей не хотелось до жути. Слишком уж неприятной была эта особа с мышиными волосами и колючим взглядом. Но отказать Агата не смогла. Она по-прежнему стремилась стать для Никиты идеальной девушкой.

– Как зовут твою маму?

– Виктория Александровна.

Победа. Мать победителя*. Агата оголила зубы. Какая прелесть! Никита своего отца никогда не видел, поэтому мать дала ему отчество, образованное от имени деда. Суханов Никита Александрович. Его фамилию Наумова младшая к себе не примеряла ни разу.

В тот день она оделась, как выпускница института благородных девиц. В простое синее платье с белым воротником и в сапоги на плоской подошве. Волосы уложила феном. Теперь она носила каре, но мечтала снова подстричься под мальчика.

Виктория Александровна встретила их на пороге. В отглаженных брюках, белой блузке и с мокрой «химией» на мышиных волосах. Её взгляд ничуть не изменился. Виктория Александровна смотрела с осуждением, смотрела так, словно Агата у неё что-то украла.

За столом говорил в основном Никита. Агата пила чай и тщательно пережёвывала кусок пирога, купленного в магазине. Ради неё заморачиваться домашним никто не стал. Никита жил в пятиэтажной хрущёвке. Эта квартира досталась его матери от родителей. Обычная. Теплая. С двумя комнатами, идущими вагончиком, и шестиметровой кухней. Чистая и совершенно простая.

Кроме пирога на столе стояли вазочка с печеньем и бело-розовые чашки из тонкого фарфора. Такого фарфора не было даже у Анны Георгиевны. Агата держала чашку обеими руками и всё время боялась облиться. Виктория Александровна прожигала её взглядом насквозь, и Агата часто кашляла и поминутно краснела.

Никита забыл про то, что видел в поезде, или сделал вид, что забыл. А вот его мать помнила. Помнила, как Агата всю ночь спала в объятиях Данила. И помнила, как её сын не пришёл ночевать в купе. Её глаза горели огнём. Агата читала в них слово «падшая».

Когда тягостное чаепитие наконец закончилось, Виктория Александровна встала из-за стола и аккуратно поставила свою чашку в раковину.

– Я помогу. – Агата тоже вскочила с места.

– Не надо. Вы идите в комнату, а я тут всё сама уберу.

– Ничего-ничего.

Агата не послушалась, и чашка Никиты, выскользнув из её ладоней, с треском ударилось об пол. Тонкие куски фарфора рассыпались по всему линолеуму.

Виктория Александровна вздохнула так, словно у неё перебили всю имеющуюся в доме посуду. Никита, пытаясь сгладить ситуацию, побежал в ванную за веником и совком.

– Зачем ты это делаешь, Агата? Для чего?Виктория Алесандровна привалилась спиной к батарее. Вид у неё был, как у революционера, готовщегося к восстанию. От всего происходящего Агате захотелось забиться в угол, а лучше превратиться в мотылька и улететь отсюда куда-нибудь в лето.

– Я всего лишь хотела помочь. Правда. У меня и в мыслях не было её разбивать. Завтра же я куплю Вам такую же.

– Да не о чашке я, будь она неладна! – Виктория Алесандровна потёрла правый висок и со злобой зыркнула на Агату. – Зачем ты играешь с Никитой? Ты ведь ни капли его не любишь!

Ответа на этот вопрос у Наумовой младшей не было.____________________________________

* Никита - (от греческого) победитель

Глава 41

– Тебя чем-то обидела моя мать?

Они шли по заснеженной улице. С того злополучного ужина у Сухановых прошёл месяц, но Агата по-прежнему вздрагивала, если Никита предлагал ей зайти к нему домой.

На улице шёл мокрый снег. Небо заволокло густыми чёрными тучами, и жёлтый обруч луны был практически незаметен. Агата отрицательно покачала головой и посильнее сжала руку Никиты. Его мать её не обидела. Его мать сказала ей правду. Неприятную правду. Услышать эту правду ещё раз она не хотела.

Свернув между домами, они вышли на широкую аллею. Когда-то Наумова младшая любила гулять по этой аллее. Давно. Ещё до эпидемии. По обеим её сторонам располагалась череда магазинчиков и маленьких кафешек, на многих из которых сейчас висела тоскливая табличка «закрыто».

– После пандемии многие разорились, заметил? Не выдержали кризиса. Мамин центр чудом уцелел. Но количество учеников уменьшилось в разы. Кругом цены растут как на дрожжах, а она не повышает – боится. Боится, что к ней никто не придёт.

Никита пожал плечами и, обернувшись, преградил Агате дорогу.

– Ты не замёрзла?

– Немного.

Мокрый снег раздражал, и она опять, как назло, забыла где-то перчатки. Никита снял с себя варежки и натянул на её озябшие ладони. Улыбнувшись, Агата уткнулась ему в плечо. В минуты такой безграничной нежности она думала о том, что совершенно его не заслуживает.