Плохиш

И снова цепочка событий, в которых ему отведена роль стороннего наблюдателя. Сунуть биту под куртку, бросить ее в соседней подворотне. Куртку отдать какому-то бомжу. Перчатки сунуть в карман. «Порше» припаркован еще тремя кварталами ниже.

Завалиться домой, перезвонить Лиззи: с Владой все хорошо, в целости и сохранности привезена домой накануне вечером.

Выдохнуть.

И сорваться с поводка, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Внутри все звенит, рвется и взрывается. У него будто две головы вместо одной и в каждой происходит совершенно обособленный мыслительный процесс. Он как будто одновременно везде и все успевает. На вершине гребаного мира.

Непонятно каким образом в его руке снова оказался телефон. Стас сморгнул дымку, вырвался из плена сплетенных голых и потных женских тел. Судя по рукам и ногам, здесь их не меньше трех.

На экране висит куча ярлычков: неотвеченные звонки, входящие сообщения, почта, несколько чатов в вайбере.

И прозвище: Ванилька, которое запускает обратный отсчет его помутнения. Нужна всего пара минут, чтобы он пришел в себя, осознал, что почти целый день вылетел в трубу. И, опять – он почти нихрена не помнит.

Ванилька: Спасибо, что помог. Лиззи просто чудесная девушка, поблагодари ее еще раз от меня, если это возможно

Ванилька: Извини за те дурацкие слова

Ванилька: Я была не в себе

Ванилька: На самом деле я так не думаю

Ванилька: Я просто маленькая сестра твоего друга

Ванилька: Обещаю больше никогда не забывать об этом и не надоедать тебе

Стас скосил взгляд на часы – почти три ночи. Сообщения от Влады висят еще с полудня.

Плохиш: Во сколько ты завтра заканчиваешь?

Он не ожидал, что она ответит мгновенно. Улыбнулся, ппочему-то представив ее лежащую в кровати с телефоном в руке.

Ванилька: Что?

Плохиш: В котором часу ты уходишь с занятий?

Ванилька: В 15.30

Плохиш: Оденься потеплее – завтра весь день дождь

Ванилька: Обещаю сразу домой и ни с кем, и никуда! J

Плохиш: Умница моя

Стас вернулся в комнату, растолкал сонных девок.

— Валите на хер отсюда.

В голове, наконец, прояснилось.

Он попытался связать одно и другое, попытался найти все возможные «против» вместо одного «за», которое пульсировало перед мысленным взором большими и жирными алыми буквами.

Что за нахрен?

Ванилька не может быть его тормозом. В этом нет никакой логики.

Глава четырнадцатая: Влада

Это просто наваждение.

Она. Стас. Душ. Оргазм.

Первый не от собственных пальцев с тех пор, как они расстались.

Такой яркий, что какое-то время даже страшно открывать глаза, боясь узнать о собственной слепоте.

— Вот теперь я точно весь мокрый, - донесся до Влады его насмешливый голос.

— Раздевайся, - прошептала она, чуть отодвигаясь в сторону.

— Кто бы подумал, что услышу что-то подобное от тебя, Неваляшка.

Звук ударившейся о пол кабинки пряжки ремня потревожил сладкую негу.

— Придется отнести тебя в постель, - продолжая насмехаться, сказал Стас, уже поднимая ее на руки.

Он такой большой и сильный, кажется, что сможет носить ее так целую вечность, если потребуется.

Влада проглотила непрошенную тоску: к этому нельзя привыкать, об этом не стоит думать вообще. Просто... физиология. Они оба были на взводе, а она поддалась искушению. Господи, да ни одна нормальная женщина не устояла бы перед ним. Да они и не пытались, если вспомнить их количество. Интересно, была ли хоть одна, что нашла силы сказать Онегину «нет»?

«А ведь это вполне могла быть я».

Но сожалеть о том, что случилось, Влада не собиралась даже под страхом больше никогда в жизни не получать удовольствия в постели. Какой смысл врать самой себе? В чем сакральная идея навязывать собственному телу несуществующие чувства гордости и стыда?

— У тебя ужасная кровать, Неваляшка, - посетовал Стас, укладывая ее на простыни и укрывая свою ношу одеялом. А потом сам лег рядом, притянул ее к себе, одной рукой запрокинул ее согнутую в колене ногу себе на талию.

От прикосновения его твердого члена в голове снова зашумело, рот наполнился слюной. Природа определенно не отдохнула на этом парне, и его член более чем соответствовал его комплекции и росту. А еще Стас знал, как его использовать. Потому что даже в момент их первой близости...

— Откуда у тебя шрам? – спросил Стас, убирая с ее виска влажные пряди. – Большой.

— Это просто ерунда. – Зачем он спросил?!

— От ерунды не бывает шрамов, на которые приходится накладывать швы, Неваляшка. И ты до сих пор не научилась врать.

Влада покривилась. До боли хотелось прикрыть глаза, найти мгновение передышки, чтобы прийти в себя и придумать мало-мальски достойные ответ, который не пойдет совсем вразрез с правдой. Стасу нельзя говорить такие вещи, он – они оба это знают – слишком болезненно принимает любые попытки причинить ей боль.