Плохо нарисованная курица

Но Белясек был уже не маленьким жеребенком, понимал, что это невозможно, и, чтобы не страдать понапрасну, думал только об одном: надо считать. И он стал считать все, что только поддавалось счету: паркет, парты, ступеньки на лестнице, считал двери в коридорах, ручки на дверях и ключи в замках. А когда окончил школу и вместе с цирком «Зеленое солнце» стал разъезжать по свету, считал на дорогах деревья, столбы километровые и телеграфные, считал дома, мосты и башни храмов, считал людей, мотороллеры и автомобили. Вскоре он сосчитал все, что только можно было сосчитать. Он просчитал весь мир. Он мир не только складывал, но отнимал, умножал, делил все без остатка и так и этак.

Так Белясек стал лучшим по арифметике среди цирковых лошадей, был отмечен особым похвальным листом из Оксфорда и дипломом Гарвардского университета. Газеты писали о нем, как о чуде, он выступал по телевидению, снимался в еженедельных выпусках кинохроники. И директор цирка очень ценил его. Ценил еще и за то, что Белясек помогал молодой кассирше, а когда она болела, то всю бухгалтерию вел сам.

При этом, однако, он был самым грустным конем во всем цирке, печальнее черепахи и крокодила, мало говорил и почти ничего не ел. А когда ему все же приносили овес, он садился и до самой ночи пересчитывал зерна.

— Белясек, нельзя же так, — говорит ему директор, — ты должен есть, иначе будешь плохо выглядеть. Посмотри, у тебя уже ребра торчат. Зрители еще подумают, будто я морю тебя голодом. Ну, в самом деле, съешь немного клеверу, завтра мы выступаем в Зонтике-над-Княжной, ты должен быть в форме.

— Что? — спросил Белясек. — Что вы сказали? Где мы завтра выступаем?

— В Зонтике-над-Княжной, — повторил директор. В ответ на это Белясек взбрыкнул ногами, засмеялся и съел весь клевер разом, так что директор даже подумал: «Ну, все, спятил конь. Чудеса кончились».

А Белясек улыбался, радостно стриг ушами и напевал про себя: «Тра-ляля, тра-ляля, что-то поделывают Филипп с Якубом?»

А Филипп с Якубом как раз в это время сидели в школе и писали сочинение по стилистике на тему «Мои самые приятные воспоминания». Угадайте, о чем оба они писали?

Разумеется, о Белясеке. О том, как они с ним прыгали через ручей, как бегали наперегонки на зеленом лугу. Только в сочинении том они наделали много ошибок. Остальные мальчики тоже наделали множество ошибок, а уж о девочках и говорить не приходится. Учительница очень сердилась, протирала очки и размышляла, как же их за эти ошибки наказать. Думала она, думала, и ей пришло в голову задать детям упражнение по арифметике, да потрудней. И придумала она самый тяжелый пример на свете, такой тяжелый, что когда дети возвращались из школ домой, то под тяжестью его едва волочили ноги.

— Почему вы едва тащите ноги? — спрашивали их мамы.

И дети отвечали:

— Пани учительница задала нам такой тяжелый пример по арифметике, что нам он не под силу.

Мамы удивлялись:

— Да возможно ли такое? Ну-ка, покажите!

Дети вытащили тетради, и мамы принялись считать. Они считали и так и этак, но пример не поддавался решению.

Тогда они позвали на помощь пап. Папы принялись считать, но как ни старались, решить пример не смогли.

«Тут что-то не так!» — подумали папы и отправились к школьному сторожу, который в это время курил трубку. Но школьный сторож решить пример тоже не смог. Не смог решить его даже директор школы, что уже было куда серьезнее. Тогда все — директор, папы, мамы — собрались и отправились к пани учительнице. Пани учительница натянула очки на нос, стала решать, решала, решала, но ничего у нее не получилось.

«Фу, какой позор! — думал про себя директор. — Дети завтра должны прийти в школу с выполненным заданием, а во всем городе не нашлось никого, кто бы смог решить пример. Так это дело оставить нельзя». Он отправился на радио и попросил объявить на весь город: тот, кто решит пример, займет в школе место учителя арифметики.

В городе громкоговорители установлены на каждой улице, а на площади их даже два. Так что объявление слышали все жители, и каждый из них подумал про себя: «Неплохо бы стать учителем. Теплое местечко, особенно когда на улице дождь». И вот все засели за пример. Решали и те, кто уже пытался решить, и те, кто только собирался попытать счастье, так что когда в город въехал цирк, впечатление было такое, будто вокруг все вымерло.

Только Филипп с Якубом, которые никогда особенно не заботились о выполнении домашних заданий, об этом примере начисто забыли, едва вышли из школы, тут же убежали далеко за город поиграть на зеленом лугу, попрыгать через ручей, вспомнить Белясека. На обратном пути они увидели цирк и в тот же миг стали искать дыру в шатре, через которую можно было бы туда пробраться.

Можете представить себе, как они удивились, когда увидели совершенно пустой шатер. Вокруг ни души, только посреди манежа стоит директор с часами в руках и говорит:

— Положение глупое. Через пять минут начало представления, а в цирке ни одного зрителя. Не станем же мы устраивать спектакль для самих себя.

— Как это «для самих себя»? — удивился Филипп. — Да ведь нас тут двое!