«Плохой день для Али-Бабы»

Вскоре и явно предсказуемо для остальных победителем в этом споре стал Аладдин. Али-Баба с любопытством взглянул на остальных, словно за волей случая мог таиться какой-нибудь хитроумный подвох.

- Он сильнее нас, - сказал Ахмед, отвечая на невысказанный вопрос дровосека, - и победил бы, даже будь борьба честной.

- Хотя мы могли бы и возразить, - быстро добавил Гарун.

- Только очень тихо, - добавил Ахмед после предостерегающего взгляда рассказчика.

- Вопрос нашего нового разбойника взволновал меня, - признался человек, звавшийся ранее Аладдином, опускаясь на подушки, - и я понял, что должен заново вспомнить всю свою жизнь, чтобы понять, что в моем прошлом может иметь отношение к моему теперешнему состоянию и, возможно, к моей судьбе.

- Никто не может знать своей судьбы, - провозгласил Гарун, усаживаясь поудобнее.

- Хотя некоторые могут без конца твердить об этом, - согласился Ахмед, тоже устраиваясь на земле. - Но вернемся к нашей истории, пока уши наши способны слышать что-либо, кроме голоса песчаной бури.

Али- Баба решил, что лучше присоединиться к ним, и набрал столько подушек, чтобы расположиться со всем возможным комфортом, а заодно прихватил еще пару больших и мягких подушек для своего брата, чтобы устроить для корзины с Касимом подобающее ложе.

- Отлично, - сказал Аладдин, видя, что все удобно расселись вокруг него. - И я прошу вас с вниманием слушать каждое мое слово, ибо мне почему-то кажется, что в этой истории, быть может, отыщутся ответы на вопросы, касающиеся самих наших судеб, включая возможность побега из этой гнусной шайки.

- Да, надо отдать ему должное, - легонько присвистнув, с тихим восхищением сказал Ахмед. - Как рассказчик он очень силен в зачинах.

И под усиливающийся рев ветра Аладдин начал свой рассказ.

Глава шестнадцатая, в которой говорится о неких запутанных историях и еще более сложных проблемах с портными

- Знайте же, что я не всегда был простым разбойником, - сказал тот, кого прежде звали Аладдин, - но был я, в дни давно минувшие, столь же простым уличным мальчишкой, хотя в промежутке между этими двумя крайностями я обрел великое богатство и жил некоторое время во дворце, не имевшем себе равных.

- Как и многие из нас, - поспешил добавить тот, кого звали Гарун аль-Рашид.

- Если послушать все эти истории, - согласился Ахмед, - услышишь про целую кучу дворцов, не имеющих себе равных. Просто удивительно, где только ни жили когда-то разбойники.

- Да, - ответил Аладдин, уже с несколько меньшим терпением, нежели он выказывал прежде, - но сейчас мы слушаем мою историю, и я был бы признателен, если бы ты не пытался завладеть вниманием моих слушателей.

- Как подобает всякому добропорядочному разбойнику, - прокомментировал Ахмед. - Завладеть чем-то чужим - смысл нашей жизни.

- Это наш атаман хочет, чтобы мы так думали, - упрямо возразил Аладдин. - Но я еще даже не начал толком свой рассказ.

- Мой дворец тоже не имел себе равных, - довольно раздраженно заметил Гарун.

- Дворец тут ни при чем, - пояснил Аладдин, - во всяком случае, в первой части моего повествования.

- Дворцы всегда при чем, - ответил Гарун с такой убежденностью, какой Али-Баба прежде не слыхал у пожилого разбойника.

Но как бы то ни было, Аладдин предпочел оставить его слова без внимания.

- Как я уже сказал, - продолжил он, - я был неразумным мальчишкой чуть старше двенадцати лет и проводил свои дни бесцельно болтаясь по улицам, как делают все мальчишки, за невинными играми вроде борьбы на песке или подбрасывания в воздух фески ногой.

- Сколько у тебя было башен? - подчеркнуто резко поинтересовался Гарун.

- Это не имеет отношения к делу, - заметил разбойник по имени Аладдин. - Итак, я не обращал внимания на уговоры моего работящего отца и долготерпеливой матушки найти себе дело по душе. Меня настолько ничто не интересовало, что семья моя не могла найти никого, кто пожелал бы взять меня учеником, поэтому отец мой взял меня в свою портняжную мастерскую и попытался познакомить с азами портновского ремесла.

- Портновского? - громко выпалил голос Касима. Видимо, он все-таки вовсе не дремал. - Кто-то здесь сказал, что его учили портняжному делу?

- Увы, - печально ответил Аладдин, - обучение не достигло цели, поскольку меня куда больше интересовало, как бы продолжить свои детские забавы. Поэтому я бил баклуши день за днем, месяц за месяцем, год за годом, пока отец мой не заболел внезапно и не умер.

- Несомненно, это очень трогательно, - заявил Касим тем особым тоном, которым обычно разговаривал с Али-Бабой, когда хотел от него отделаться. Но продолжил он, однако, уже совсем другим голосом: - Тем не менее ты, конечно, должен помнить что-нибудь из портновских навыков.