Плохой день для Али-Бабы

Где-то позади остались его родной город, женщина, на которой он был женат, и убогий домишко, в котором было теперь спрятано несметное количество золота. Он может не переживать за них, ибо никогда не увидит их снова.

Он больше беспокоился за Марджану и — да, он должен был признать это — за жену Касима. Их везли во Дворец Красавиц по приказу презренного главаря подлой банды. И хотя разбойник, бывший некогда дровосеком, понятия не имел об истинной сущности этого места, все же, учитывая моральные качества людей, поставляющих туда женщин, Али-Баба мог отчасти догадываться, что́ это такое. Касим, не будь он разрублен на шесть частей, без сомнения, немедленно почувствовал бы себя в подобном месте как дома. «А впрочем, — подумалось Али-Бабе, — возможно, по соседству с Дворцом Красавиц тоже отыщется какой-нибудь слепой портной».

Но его размышления были прерваны, поскольку кони стали замедлять бег.

— Мы добрались до места назначения? — спросил он разбойника, которого прежде звали Аладдином, скакавшего теперь справа от дровосека.

— Нет, до него еще полдня пути, — ответил Аладдин. — Должно быть, мы столкнулись с какой-то помехой.

— Прошу прощения? — переспросил Али-Баба, ибо не мог понять, что имеет в виду Аладдин.

Ахмед, едущий по левую руку от дровосека, счел нужным вывести его из этого замешательства:

— Наш хозяин, предводитель всех разбойников, — человек, не меняющий своих решений. Если он говорит, что мы едем в такое-то место, то мы будем ехать туда, невзирая ни на время, ни на расстояние, ни на трудную дорогу, пока не приедем. Из этого правила есть лишь два исключения. Одно — когда наша банда нежданно повстречает караван.

— Тут всегда надо остановиться и пограбить, — согласился Аладдин.

— Конечно, — добавил Ахмед, — едва ли есть смысл останавливать караваны теперь, учитывая размеры денежных возвратов. Наверное, это будет первый вклад в нашу Программу Рефинансирования Караванов. Но мы останавливаемся не только из-за караванов, — продолжал он. — Еще непредвиденные обстоятельства возникают, когда мы сталкиваемся с достаточно опасной ситуацией.

— Опасной настолько, что мы можем потерять слишком многих разбойников, — пояснил Аладдин прежде, чем Али-Баба успел спросить. — О, как ты уже наверняка заметил, в обычные дни мы часто теряем одного-двух разбойников. Но если в какой-то ситуации нам грозит потеря около дюжины членов банды, то даже наш атаман понимает, что заменить их удастся не сразу.

— Хотя не так уж и много времени на это нужно, — возразил Ахмед. — Требования к вступающим на самом деле самые элементарные. — Он наклонился в седле и похлопал по крышке корзины, едущей на соседней лошади вместе со всеми. — И те все время снижаются.

— Вы бы так не относились ко мне, — не без раздражения отозвался Касим, — будь у меня возможность быть сшитым воедино!

— Но все же, — признал Ахмед, — чем больше времени тратится на вербовку новобранцев, тем меньше его остается на золото.

— Есть сила, которая руководит всеми нашими поступками, — добавил Аладдин, и по крайней мере в этом оба бывалых разбойника оказались согласны. — Или, как в этом случае, удерживает нас от них.

Разбойник, которого прежде звали Гарун, заставил своего коня поравняться с остальными.

— Я не вижу никакого каравана, — только и сказал он.

Из головы колонны донеслись крики:

— Песчаная буря! Слезайте с коней! Прячьтесь! Идет песчаная буря!

— Успеем отдохнуть, — сказал остальным Гарун.

— И успеем укрыться от стихии, — согласился Аладдин.

— И успеем получить заряд песка в глаза и в глотку, — заметил Ахмед.

Но дровосек не мог пока разделить их тревогу.

— Песчаная буря? — в некотором замешательстве переспросил Али-Баба. — На небе над нами, кажется, нет ни облачка.

— Нет, — пояснил Гарун. — Насчет того, что она будет, сомнений нет. Ты убедишься в этом, если пробудешь в нашей банде достаточно долго, ибо среди нас есть разбойники, наделенные некими необычайными способностями.

— Я доподлинно знаю, что Разбойник Номер Двенадцать прав, — подтвердил тот, кого раньше звали Ахмедом. — Как мой господин, чье имя когда-то было Синдбад, ловко умеет определять денежную стоимость всего чего угодно, так другой из наших разбойников, тот, у которого особенно смуглая кожа, удивительно искусен в предсказании того, как поведет себя пустыня.

Али-Баба припомнил темнокожего человека и то, каким напряженным стал его взгляд, когда упал на дровосека. Али-Бабе казалось, что человек с таким взглядом должен знать великое множество всяких вещей. Он поведал о своих мыслях спутникам.

— Он часто ведет себя странно, — согласился Аладдин, озабоченно хмурясь, — и все же мне он почему-то кажется знакомым. В моей жизни столь многое изменилось, что порой бывает трудно припомнить лица и события.

— Когда все время смотришь на тридцать девять длиннобородых мужчин в черных одеждах, все они кажутся знакомыми, — успокоил приятеля Ахмед.