Плохой дядя

Я попыталась уснуть, но не могла. Снова мысли о маме. Абсолютно леденящий космический страх будущего. Я вообще не понимала, что со мной будет и что в принципе могло бы стать моим будущим. Я просто жила по инерции.

Я лежала в слезах и в отчаянии в своей кровати. Не понимая, что значит дом, что значит мое место в мире. Просто, как мусор, слушала пролетающие по шоссе машины.

Перевернувшись в кровати раз сто, я встала и в одних свободных шортиках пошла к нему. Зайдя в его комнату, я подняла одеяло, оттуда пахнуло мужским жаром. Со скрипом легла к нему под бочок. Сергей понимающе без слов меня обнял.

Как огромный толстый боров, принимающий своего маленького розового поросёночка. Его руки сразу по-отечески легли на мою оголенную грудь.

Я прижалась к нему попой и тепло начало разливаться по моему телу.

Немытый, но такой горячий и уютный. Живой большой мужик. Старое одеяло воняло, кровать скрипела от каждого маленького движения, но я моментально стала проваливаться в сон, поглаживая его большие волосатые ноги своими маленькими ножками с розовым маникюром.

Со стороны это наверное было больше похоже на красавицу и чудовище. В этом своем состоянии, опустившийся, запущенный и спивающийся он олицетворял собой всё, от чего вас могут отучить на курсах пикапа: он не разговаривал со мной, он выглядел отвратительно, он нищал на глазах и был абсолютно социально депревирован.

Но для меня он был мужчиной. Старой удобной зубной щеткой. Раздроченной до непригодного состояния, но такой родной. И ты берешь и суёшь её в свой рот. Хотя увидела бы чужую в таком же состоянии – побоялась бы даже прикоснуться.

Я проваливалась в негу с ним. Ворочалась в его сонных объятиях. Терлась попой через шортики о его толстый живот.

Посреди этой же ночи. Я сквозь сон. Словно лунатик. Сделала то, что не только не планировала, но и никогда не могла от себя ожидать.

Я освободилась от его объятий. Села на кровати и спустила шорты. Киска уже вспотела. Я пошарила рукой по подушкой и нашла там мамину шелковую польскую ночнушку.

Я впервые в жизни надела её. Ощутила обжигающую прохладу ткани всем телом и легла обратно.

Сергей снова начал мять меня. Он уже глубоко спал и поэтому я впервые могла ощутить очень странные для меня чувства: он начал трогать меня как её: нежно поглаживая, прижимая к себе. Ушла та грубость, с которой он трахал мое молодое тело.

Под утро, когда он начал просыпаться, отчим полез целоваться, видимо забыв, что мы с ним не целуемся.

Он взобрался на меня и спустил штаны до колен. Это было жутко не кинематогрфично. Такой пошлый бытовой секс, когда он в трениках, а она в домашнем халате. Только вот наверно большинство сексов именно такие. Они не про кружевные чулки с поясом в дорогом отеле.

Большинство сексов у каждого из нас, кто читает эту книгу такие: не подготовленные, где-то недобрито, штаны недосняты, щетина колется, волосы падают на лицо…

Но я растаяла под ним. Он целовал меня в губы, и я отвечала. Наверное в первые я ощутила какой он, секс по любви.

Сергей лишь слегка задрал ночнушку до тазовых косточек и уже погрузил в меня свой утренний стояк.

Я застонала и приняла его в слипающуюся дырочку. Раздвинутыми ножками я стала обнимать его. Впервые я не лягалась. Обхватила его за место, где раньше была талия и стала пяточками нащупывать его волосатые бледные ягодицы.

Наше соитие словно воскрешала маму на мгновение. Я представляла себя ею, а он представлял себя с ней. И она словно еще жила в этом.

Сергей, не до конца проснувшись, принялся насаживать меня на свой член. Он абсолютно не старался для женщины. Это был стопроцентный мужской секс. Мелкие не амплитудные движения. Одна поза. Один длинный неизоретальный поцелуй, заканчивающийся тем, что он просто лежит на мне и наши рты соприкасаются и открыты. Глаза закрыты, так, словно он еще спит и мелкие движения тазом, как у кроликов.

Вместе с тем я тащилась и кайфовала. Шарила по его волосатой спине ладошками и наслаждалась весом его жирного запущенного тела.

Пятками я стала надавливать ему на ягодицы, чтобы он поглубже меня сношал.

Под сминающейся ночнушкой мои груди были расплющены о его грудь.

От секса он начал просыпаться.

В его глазах я видела шок, потому что он думал, что трахает мою маму, но, пробуждаясь, начал осознавать, что она мертва. Но вот же она – он насаживает женщину в такой же ночнушка, с очень похожими чертами лица на свой дымящийся булыжник. Она стонет и извивается.

Раньше я всегда брыкалась и оскорбляла его во время секса, но сейчас я гладила его руки, когда он поднялся, не останавливаясь надо мной.

Поцелуй с этой «мёртвой» женщиной еще не остыл на его губах.

Я видела этот ужас у него в глазах и пыталась стонать именно так, как подслушивала, стонала моя мама. Так же вздыхать и охать.

Мне было сложно кончить без того, что он делал с моей матерью… бил.

Мне нужно было прожить это до конца. Стать своей матерью.