Плохой (ЛП)

Я встаю и поднимаю крышку, опуская окровавленный микрочип в воду, прежде чем спустить воду в унитазе. Я отпираю дверь и рывком распахиваю её, сталкиваясь лицом к лицу с Ронаном. Его пристальный взгляд медленно опускается к моей шее, его щёки краснеют, и я не могу удержаться от ухмылки.

— Ты бы… — он делает шаг внутрь кабинки, прижимая меня спиной к холодной стене. — Я практически думаю, что ты жаждешь наказания. — Схватив меня за оба запястья, он прижимает их к стене над моей головой.

— До тех пор, пока ты используешь старомодные способы, — выдыхаю я. Гнев и абсолютное доминирование исходят от него. Моё тело гудит в предвкушении, когда он прижимается своим телом к моему.

Один уголок его рта приподнимается.

— Мм-м, — промычал он, наклоняясь к моей шее. Жар его дыхания ласкает моё горло, и я ловлю себя на том, что закрываю глаза от этого ощущения. — Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль почти так же сильно, как я сам хочу причинить боль тебе, — шепчет он, прежде чем я чувствую, как его язык скользит по моей шее — прямо по открытой ране. Его хватка на моих запястьях усиливается, его пальцы подёргиваются, когда он прижимается губами к порезу и стонет.

Я прижимаюсь к нему, моя голова склоняется набок, когда бесстыдный стон срывается с моих губ. Он болен и ужасен, так кем же это делает меня? Он должен вызывать у меня отвращение, но с каждой ужасной вещью, которую он совершает, я только сильнее жажду его. Он — тревожащая зависимость, от которой я хотела бы избавиться, но знаю, что буду скучать по каждому прожитому дню.

Его нос скользит по линии моего подбородка, когда он проводит губами по моей щеке.

— Твоя кровь почти такая же вкусная, как и твоя киска.

У меня кружится голова, ноги дрожат. Я закрываю глаза и прикасаюсь своим лбом к его лбу.

— Покажи мне, — шепчу я. Я жажду этой ядовитой порочности. Он — моё падение, и я хочу его. Я хочу этого. В его глазах пляшут обещания боли, крови и всего, чего я так сильно хочу, а затем его губы накрывают мои. Жёстко, зверски. Его язык касается моего, и я наслаждаюсь металлическим привкусом крови, окрашивающей его губы. Я стону, а затем, он уходит.

Я открываю глаза и вижу Ронана у раковины, вытирающего кровь с лица тыльной стороной ладони. И вот я здесь, прижатая к стене, потому что боюсь, что если попытаюсь встать самостоятельно, то упаду. Даже не взглянув в мою сторону, он выходит в коридор. Я подхожу к раковине, беру полотенце для рук и прижимаю его к шее. Ронан подобен торнадо, и я знаю, что должна убраться с его пути, но каждый раз, когда он приближается, я ловлю себя на том, что стою неподвижно, желая, чтобы меня унесло этим опасным ветром.

Дверь в уборную снова распахивается. Ронан говорит с кем-то по-русски, в его голосе слышится гнев, прежде чем он возвращается, протягивая мне пальто. Я просовываю руки в рукава, и он поправляет воротник, не сводя глаз с раны.

— Ты же знаешь, что я просто вживлю тебе в шею ещё один чип. Если ты вырвешь и его. То ещё один. И ещё один. Я убью тебя, Камилла, но пока не буду этого делать. Насколько гуманной будет твоя смерть, что ж, — он прищуривает глаза, — это зависит от тебя.

Я закрываю глаза, не в силах смотреть на него.

— Пожалуйста, не надо, — шепчу я. Мои глаза резко открываются. — Пусти мне пулю в лоб, трахни меня, избей, всё, что захочешь. Но, пожалуйста, больше так не делай. — Я неловко потираю рукой предплечье, и в его глазах вспыхивает садистское удовольствие. Я ненавижу, что вынуждена просить милостыню — что одно это простое действие так сильно беспокоит меня, и теперь он это знает. — Мы оба знаем, что я умру здесь, в твоей дерьмовой стране, но, по крайней мере, позволь мне погибнуть, сражаясь. — Я оглядываю его. — Или, возможно, тебе нравится лёгкая добыча, Русский. Я не считала тебя таким типом людей.

Его палец проводит по моей щеке, его взгляд прикован к моим губам.

— Ты не лёгкая добыча, Красивая. — Не говоря больше ни слова, он переплетает свои пальцы с моими и ведёт меня в холл.

Люди пялятся, когда мы проходим мимо. Думаю, даже под пальто они видят кровь. Мужчина останавливает Ронана, говоря что-то приглушённо по-русски и бросая обеспокоенные взгляды в мою сторону. Ронан отвечает, и всё, что я могу разобрать, — это имя Анастасии. Мужчина ахает и прикладывает руку к груди, а Ронан выводит меня из отеля в лимузин, ожидающий снаружи.

Дверь закрывается, и я свирепо смотрю на него.

— Если ты только что сказал ему, что эта сука причинила мне боль, клянусь богом… — я прижимаю пальцы к шее, и они становятся пунцовыми.

Господи, как глубоко он засунул эту штуку?

Его пальцы барабанят по колену, когда он смотрит в окно.

— Почему ты трахаешь её? — спрашиваю я, и он раздражённо вздыхает.

— Почему ты трахалась с Хесусом? — он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Ты должна понимать…