Плохой нянька

— В любом случае, я хочу сказать, что берегла себя по всем этим правильным причинам… — Брук делает паузу, смотря в пол, а потом снова на меня. Если она думает о том же, о чем и я, то знает, что у нас примерно час, прежде чем нам нужно будет начать собирать детишек.

Слишком сжатые сроки, чтобы лишить кого-нибудь девственности, но я справлюсь.

— Так почему бы не сделать это по неправильным? Пожалуйста. Знаю, что ты плохо знаешь меня, но это ведь не имеет значения, верно? — Брук смотрит мне в глаза, удерживая мой взгляд. Я могу видеть ее, но словно в дымке, будто мое зрение подернулось пеленой похоти. Хочу ее так сильно, что едва могу дышать. — Пожалуйста.

Да, ладно. Как можно противостоять этим глазам олененка Бэмби и жарким опухшим губам. Тому, как вздымается ее грудь и опадает с напряженной необходимостью.

Я просто не в состоянии отказаться ни от чего из этого.

— Иди сюда. — Протягиваю руку и хватаю запястье Брук, заталкиваю в спальню и вынимаю радионяню из кармана, кладу ее на комод, чтобы я мог услышать, когда проснется Сэди. Боже, надеюсь, что не проснется.

Сбрасываю ботинки и стягиваю носки, откидывая их в сторону, пока Брук наблюдает за мной, скрестив руки на животе. Подхожу к Брук, беру за руку и тащу к кровати. Затем ложусь так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

Одной рукой нежно обнимаю за шею, побуждая ее придвинуться ближе ко мне, чтобы наши тела прижались. Когда наши рты сливаются в очередной раз — это словно взрыв страсти, неистовое биение нужды. Говорю себе, что это из-за того, что я пробирался через пустыню Сахару секса, но кто, блядь, его знает.

Другую руку опускаю на бедро Брук, пальцами проникая под шортики, находя ту «ручку», которая есть у каждой девчонки: изгиб тазовой кости, созданный специально, чтобы его схватили. Брук стонет, когда я сжимаю ее там, притягивая ближе к себе. Я позволяю ей перекинуть свою ногу через меня, снова прижав свое бедро к жару ее киски. На этот раз я поощряю ее двигаться напротив меня, направляя рукой, создавая достаточно трения о бедро, чтобы она могла кончить.

Ее грудь прижимается к моей, тугие и вздернутые соски дразнят меня через ткань рубашки. Самое время снять эту мешающую мне хрень. Споки-ноки. Я отрываюсь от ее рта на долю секунды, чтобы сбросить рубашку. Брук повторяет за мной без каких-либо подсказок, обнажая для меня свою спелую грудь.

Ничего не поделаешь, но я, детки, ценитель сисек.

Ее полные холмики идеально помещаются в моих руках. Большими пальцами дразню ее розовые соски, пока они не покрываются алым румянцем, сжимая вершины, пока она не начинает стонать и откидывает голову назад. Не думаю, что я когда-либо был с девушкой, у которой такие длинные волосы. Это так возбуждающе, то, как они спадают на ее спину, рассыпавшись в шоколадном вихре по подушке.

Мои губы изгибаются в улыбке, когда я скольжу по спине Брук и ближе притягиваю к себе, опуская рот на ее грудь и пробуя сладкое тепло ее кожи. Она пахнет, как мыло и фрукты, а тело невероятно мягкое. Боже, да. Я серьезно не понимаю, почему все женщины не лесбиянки. Зачем кому-то в здравом уме хотеть быть с парнем? В смысле, фу-у. Цыпочки гораздо горячее.

Прокладываю дорожку поцелуев между ее грудями вверх к шее, чтобы попробовать ее пульс на своем языке. Он отчаянно бьется, что даже удивительно, как сердце не останавливается из-за такой спешки.

Когда я скольжу правой рукой по ее животу и приспускаю шортики, Брук немного напрягается. Я целую ее, чтобы губами снова заставить ее разум отвлечься, пока скольжу своим средним пальцем в обжигающее тепло ее складочек.

Она слегка стонет напротив моих губ, теснее прижимаясь ко мне. Ее тело так и льнет к моему.

Ухмыляюсь напротив рта Брук, когда провожу пальцем по клитору и кружу по нему, а ее дыхание учащается, прерываясь негромким рычанием. Никогда раньше такого не слышал у цыпочек. Это просто охуенно мило.

— О, мне это нравится, — говорю я и наклоняюсь, мягко толкая ее обратно на подушки, располагаясь на ней. Я резко вдыхаю, когда она хватает меня за кольца в сосках и тянет. — Только посмотри на себя, Всезнайка.

Я останавливаюсь на мгновение, когда Брук исследует мою грудь руками, потирая ладонями серебряный пирсинг. Провожу языком по нижней губе.

— Будь настолько грубой с ними, насколько захочешь, — говорю ей, приближая рот к ее уху и нежно прикусывая мочку. — Делай все, что хочешь.

Брук принимает мои слова близко к сердцу, сильно дергая за кольца, а я ворчу и вставляю один палец в нее.

Из нее вырывается рваный вздох. Ее руки сжимают мои бицепсы, и она толкает свои бедра напротив меня.

— Охренеть, какая ты тугая, — шепчу я, трахая ее пальцем, пока борюсь с дыханием из-за напряженности в яйцах и члене. Хотя я еще даже не засунул его в нее. Чувствую, что готов взорваться. — Твой клитор такой опухший. Чем же это ты занималась в душе?

Я говорю грязно просто для удовольствия, но, на мой взгляд, Брук на шаг впереди меня.