Плохой нянька

Облизываю свое мороженое и слушаю джаз, бурлящий вокруг меня. Хочу остаться здесь навечно. Последнее, что мне сейчас хочется, это вечером отправиться в «Топ Хэт», танцевать стриптиз. В долгосрочной перспективе это убьет меня. Но я не позволю этому случиться. Буду сильной, потому что должна.

— Значит, ты будешь здесь еще какое-то время? Я просто интересуюсь, могу ли рассчитывать на тебя, пока ищу, кто бы мог присмотреть за девочками.

― Конечно же. Можешь рассчитывать на меня еще восемь дней, Брук Оверлэнд.

Восемь дней.

Не думаю, что этого достаточно, чтобы потерять свое сердце.

Но по правде, и шести дней до хрена.

Глава 17

Зэйден Рот

Ну, все, детка, ты попала.

Чувствую облегчение, зная, что Брук теперь известно, что, на самом деле, я никакой не нянька. Но с другой стороны, шансы на то, что теперь она расслабится и снова ляжет со мной в постель, значительно уменьшаются. Ну что ж. Я вытаскиваю какую-то жевательную резинку из короткой шерсти на шее этой ужасной серо-белой шавки и бросаю взгляд на Кинзи, восседающей верхом на пушистой розовой крышке унитаза.

― Засранка, у тебя крупные неприятности.

― Ты отправишься в А-место за то, что лижешь интимные места других взрослых в душе. Бог этого не одобряет. Шиела сказала мне об этом.

― Хм, что? Что за странности ты говоришь. ― Я встаю и комкаю жвачку между пальцев. Блядь, этого мне только не хватало. ― Где ты о таком слышала?

― Я видела, как мама и папа делали это в душе, пока думали, что я сплю. Ну, я взломала замок…

Стараюсь не беспокоиться об этом, но дерьмо. Я напуган до чертиков.

― Хорошо, прекрати взламывать замок в ванной, пока взрослые сами не попросят тебя достать оттуда близнецов. Кинзи, люди заслуживают уединения в ванной. ― Она с силой бьет по стене, а я хватаю свой телефон, крепко сжимая его той рукой, которая не испачкана жвачкой, и держу его, словно оружие. ― Я перезапущу таймер наказания. Каждый раз, когда ты будешь пинаться, плеваться или кричать, я буду перезапускать таймер. Сладенькая, сколько минут ты хочешь провести здесь? Хочешь побить мировой рекорд?

Кинзи отворачивается от меня, а я иду на кухню, чтобы отчистить остатки жвачки с ладони. Блин, она прямо-таки въелась в кожу. Приходится ее отдирать. Я заметил — все, что выплевывают дети, намертво приклеивается ко всему, на что попадает. Даже малышка обладает такой способностью. Как, блядь, такое возможно ― выше моего понимания.

Хватаю кухонное полотенце и возвращаюсь обратно на кухню, оставляя четырех детей, сидящими перед телевизором. Глаза приклеены к мерцающему экрану, который словно посыпан пыльцой феи. Усадить их всех перед ним и позволить проклятому телику побыть нянькой за меня, определенно, легче. Но чувствую, что это как-то неправильно. Возможно, я должен, ну не знаю, попытаться развлечь их что ли?

― Окей, Гугл, ― говорю я, поднося телефон к губам. ― Как испечь печенье?

― Печенье! ― радуется Белла, отворачивая голову от телевизора.

Она слазит самостоятельно с дивана и бежит, чтобы встать передо мной. Ее длинные темные волосы и бледно-карие глаза делают ее похожей на Брук. Только это мини-версия. Глядя на нее, я немного задумываюсь о том, каково это ― иметь детей с кем-то, сотворить свою собственную уменьшенную копию. Или, возможно, я фантазирую именно о том, чтобы наделать мини-копии Брук. О, да. Я не забыл ощущение ее тела подо мной, как она извивалась и постанывала, все тихие звуки, издаваемые ею, неистовые вздохи, словно взмахи птичьих крыльев.

Хм-м.

Думаю, мне не все равно, переспит она со мной снова или нет. Потому что я, действительно, хочу трахнуть ее. Мне просто необходимо, чтобы это произошло.

― Я скоро ухожу, ― говорит Брук, появляясь на верхней ступеньке лестницы в длинном черном тренчкоте (Примеч. пер.: тренчкот, также тренч — модель дождевого плаща с неизменными атрибутами: двубортный, с погонами и отложным воротником, манжетами, кокеткой, поясом и разрезом сзади), как в старых вестернах. Я улыбаюсь на полное отсутствие стиля, а затем начинаю по-настоящему интересоваться, что там под ним. ― Тебе нужно что-нибудь до того, как я уйду? ― спрашивает она, ее глаза бледные, как лесной орех. Господи, достаточно уже о еде. Я улыбаюсь. Думаю, что скучаю по большим толстым черным хипстерским очкам.

― Мы готовим печенье! ― весело говорит Белла, подталкивая сладкую парочку ― близнецов ― ко мне. Майк и Айк прыгают, кричат и виснут на моей ноге.

У Брук поднимается бровь. Боже, мне так сильно хочется проколоть ее. Я ухмыляюсь и стараюсь не зацикливаться на игре слов (Примеч. пер.: имеется в виду игра слов: трахнуть ее и проколоть бровь).

― Ты хоть знаешь, как печь?

Я поднимаю телефон и трясу им перед ней.

― Как я уже говорил, у меня есть Гугл. Насколько сложным это может быть?