Плохой парень (Король "экстази")

— Ты умолчал Андрюш. Если я откажусь?

— Если нет? — он рисует на лице, что впадает в раздумье. — Эх, Антон, Антон! — разочарованно выпучив глаза, глядит на меня — я считал тебя толковым парнем. Окей. Пора кончать с лирикой, переваливаемся на конкретику, беседуем по существу.

— Как говаривал вождь всех времен и народов, наимудрейший товарищ Сталин:-"У нас не заменимых нет"! — непринужденно, прозаично извещает Колошенко. — Замену тебе давно подыскали. Бович! Дружбан твой неразлучный и компаньон по криминалу! Сдал он тебя с потрохами, — он широко разводит руки по сторонам, вытягивает лицо, хлопает глазами. — Ничего нет подковырестого в предательстве компаньона, все вы барыги одинаковы.

Колошенко сосредоточенно глядит за реакцией пациента. Я внешне держусь, выказывая всем нутром неверие к апокалипсическим откровениям мента.

— Бович сговорчивей тебя, — весело молвит Колошенко, — согласный он уже.

Опер морально давит, прижимая, словно пойманную блоху ногтем. Он неторопливо опускает в ужасный итог вследствие моего отказа от сотрудничества с ментами.

— С тобой порешаем мужик, — опять противно ухмыляется Колошенко.

— Мер остудить твой пыл несговорчивости море. Включая мероприятия перечисленные тобой. Тюрьма, например, которую ты ссышь парень как черта из ада, — он склоняет набок голову, глазами шарит по мне, точно ищет кнопку, нажав которую я скоро соглашусь.

Ну, че Антош? Как ты там базарил? В кошки мышки рубиться будем или ты на чистоту ответишь с нами или…?

— Не сомневался в вашей прыти, — выдержанно удостоверяю.

Мне расклад переговоров ясен. Колошенко заведомо явился на встречу, уже определившись с подельниками, кем и на каких условиях внедряют меня в процесс продаж препаратов. Выход один. Безоговорочно подписаться под условия выдвинутые ментом. Похерить давно лелеемые мечты вне наркотиков. Нет! Я свыше меры, сполна перенес, чтобы заполучить бонусом тихую гавань в моей последующей жизни. С целью вылезти из поруки наркоторговли я даже пошел на убийство человека.

Как же быть? — про себя раздираемый думами паникую я. Отложить разговор? Взять у Колошенко тайм-аут подумать. Приходящие мысли в голову бьются друг, о друга валятся, силой чиня кашу малу.

— Понял! Не дурак! — иронично хмыкаю я. — Вы загодя сорганизовались, чтобы энергично отжать от дела? — спрашиваю, будто прошу заверить, сей факт.

Колошенко устало тянет.

— Антон! Ну, сколько можно объяснять. Ты издеваешься надо мной? Признайся, — добродушно расплывается в улыбке опер.

Не дождавшись ответа.

— Уговорил. Поясню последний раз суть моего предложения. Во-первых, тебе дурню, если не въезжаешь, люди сулят справедливое партнерство. Парт-нерст-во!!! — в полный голос произносит слогами. Хмурится он задетый моим позерством. — Во-вторых. Так как вышли к разговору на чистоту. Кстати я даже рад откровению твоему, — он чешет озадачено затылок.

— Давно Антош мы тобой занялись! Ох, давно! — натужно выдыхает Колошенко. — Когда ты с тубусом институтским набитым "экстази" бегал, — смеется он от набежавших воспоминаний, — за твоей спиной уже оберегающее стоял я.

— Встреча наша тогда закономерна. Путч в августе 91 года прогремел. Страна, люди с ума посходили, — вдумчиво, не торопясь толкует он. — Я выкладывал как на духу тебе. Это действительно правда, — как то обиженно он глядит на меня, — бороться старыми методами с наркотиками, это как сражаться с порывами ветра. От ветра возможно либо закрыться, как было при СССР благодаря железному занавесу либо направить ветреные порывы на благо человека. Вот примерно с тобой так поступили. Взяли под контроль так сказать…

Сказание Колошенко о прошлом отдают фантазией, блефом опера или алкогольные возлияния последних дней произвели такого рода реакцию на меня.

— Так вот, — рассудительно вещает оперативник. — В ту далекую пору ты сквознячок еле дувший. Всего лишь струей воздушной мог уйти с горизонта, куда конкуренты твои уходили. В тюрьму на лет семь или трупом в канаву свалиться от пули бандосов.

— А тебе, наверное, казалось типа ты неуловимый? Прыткий, изворотливый? Фартовый? — расплывается блаженной улыбкой он.

— Возможно, — сухо, олимпийским спокойствием роняю я.

— Ан нет старичок. Ураганом необузданным мы сотворили тебя. Еле заметной струйке воздуха придали неповторимости и персональной красоты. Ты стал мощнейшим торнадо в современной истории наркоторговли России, — он вытягивает вверх правую руку с поднятым указательным пальцем. — Номером один торговцем.

— Ты блефуешь Андрей. Хрень несешь. Думаешь развести меня? Или ты бухой в хлам? — возмущаюсь, привстаю с места.

— Сядь, — орет он. Я, подчиняясь, опускаюсь на стул.

— Успокойся, man. Слушай далее! — распоряжается Колошенко. — Только неперебивай.

Скулы оперативника играют желваками. Андрей напряжен излишне, уже не таит шумящих чувств, которые его обуревают под конец разговора.