Плохой, жестокий, самый лучший

Всякий раз, когда Саня уличал мать в том, что она снова с ним встречалась, помимо работы, естественно, злился, а порой и орал на неё, пока та не начинала плакать. Он и теперь негодовал, но мысли невольно перескакивали на Загорецкую.

Слова Семакина казались какой-то чудовищной дикостью. С чего бы ей, как выразился Серёга, слетать с катушек? Ведь всё устроилось так, как она и хотела. Её верный паж Игорёк уладил «недоразумение». Про тот её загул никто не узнал, и вообще уже все об этом забыли. Живи да радуйся, но нет, она начала вытворять какие-то чудеса. И почему после их разрыва? Ведь она сама этого добивалась. Сомнений нет. Не Игорю он верил – собственным глазам. До сих пор из головы не шло: «Охмурила? – Ещё как!» Да и Чепурнов только от Загорецкой мог узнать все подробности. Всё так. Всё логично. Вот только то, что с ней сейчас творится, никак не вписывается ни в какую логику. И взгляд её, полный невыразимой боли, Саня никак не мог забыть.

Полночи Саня думал о Рите, ломая голову, пытаясь понять, связать все эпизоды воедино, но так ни до чего и не додумался. Может, и правда поговорить с ней? Не ради себя – на их отношениях он давно поставил крест, и Серегины слова «кажется, она и вправду запала на тебя» вызывали разве что горькую усмешку. Чушь всё это и глупости, на которые он больше никогда не поведётся. Но вот остальные новости Саню всерьёз обеспокоили. Как бы подло Загорецкая с ним ни поступила, ему не хотелось, чтобы она плохо кончила. Особенно если он действительно причастен к её вывертам.

В понедельник, к вящей радости матери, Саня собрался в школу. Правда, об истинных мотивах его решения она не знала, а Саня не стал ничего объяснять. Ей приятно, и ему спокойнее. На самом же деле он хотел увидеться с Загорецкой, поговорить с ней, но чтобы это ни в коем случае не выглядело так, будто он пришёл ради неё. Самым разумным и естественным показалось встретиться в школе и как бы между прочим завязать разговор. Если, конечно, она явится на уроки. Если нет – придётся искать другие варианты.

Саня вошёл в класс за три минуты до звонка. Сначала все притихли и уставились на него в немом изумлении. Потом девчонки стали шептаться. Парни хоть и подали руки, но чувствовалось – напряглись.

Саня нашёл взглядом Риту – она сидела, низко склонив голову, точно его и не заметила. Ну и отлично, на какой-нибудь перемене он её выловит. Точнее, как бы случайно с ней столкнётся. Рядом с Ритой ёрзала на своём месте её подруга Вика Первушина, глядя на него во все глаза.

«Эта-то курица что так уставилась?»

Саня сел на заднюю парту, с Семакиным. Тот тоже взирал на друга с удивлением:

– Ты как тут?

– Да вроде я пока здесь числюсь, – усмехнулся Саня.

Первый урок вела Ольга Ивановна. Сначала она увидела Риту, слегка приподняла брови и улыбнулась. А потом заметила Саню, и тут уж её брови уползли на лоб под самую чёлку.

– Надо же, какой сегодня особенный день! Сплошные сюрпризы! – воскликнула Ольга Ивановна. – И Маргарита, и Александр вдруг решили почтить нас своим присутствием. Надеюсь, вы вернулись надолго, а то мы уж соскучились. После звонка оба подойдите ко мне.

Весь урок решали иррациональные уравнения, и Саня в полной мере ощутил, как безнадёжно отстал. Хорошо хоть Ольга Ивановна его ни о чём не спрашивала.

А после урока, когда они остались в кабинете втроём, классная сначала поинтересовалась, в порядке ли Рита, и та, не поднимая глаз, кивнула. Потом Ольга Ивановна посетовала на их пропуски и в итоге надавала обоим заданий, чтобы нагнать упущенное.

Когда в прошлом году Саня категорически заявил матери, что в школу больше ни ногой, она, перебрав все собственные методы воздействия – от ругани до слёз – и не найдя отклика, призвала на помощь так называемого отца. Можно подумать, Саня стал бы его слушать! Тот пытался его увещевать, битый час внушал прописные истины, на что Саня либо отмалчивался, либо откровенно хамил. В конце концов они с матерью посовещались и решили устроить всё так, будто Саня перешёл на домашнюю форму обучения. Для проформы и отчётности, на случай проверки, предметники, которых «обработал» отец, давали Сане задания – их, естественно, делала мать, а учителя ставили липовые оценки, хотя прекрасно понимали ситуацию. Но даже если у кого-то такой расклад и вызывал негодование, все помалкивали. И понятно – кто ж с директором поспорит?

Саня слушал вполуха, украдкой наблюдая за Ритой. Удивился, как сильно она осунулась и побледнела. Ещё и стояла как провинившаяся двоечница. Куда девались её блеск, задор, неистребимый гонор?

Когда Ольга Ивановна их отпустила, Рита, не говоря ни слова, направилась к выходу. В дверях Саня тронул её за локоть, она вздрогнула, но ничего не сказала, даже не остановилась. Впрочем, шла Рита еле-еле, так что он пристроился рядом. Пряча волнение, небрежно спросил:

– Ты что, уроки прогуливала?

Она молчала.

– Болела?

Рита покачала головой.

– А вчера зачем приходила?