Площадь павших борцов

"Сплетни, - думал потом Чуянов". Кому война, а кому так одна хреновина... Живем на военном положении, но чует сердце - грядет положение осадное, вот тогда навоемся..."

* * *

От станции Боковской противник быстрым маневром не только отбросил, но и разгромил закаленную 62-ю армию. Две стрелковые дивизии и одна бронетанковая оказались в окружении.

"Я видел, как танки противника под прикрытием авиации врезались в наши боевые порядки... Наши тяжелые танки (KB) выдержали атаку, зато легкие Т-60 расползались по оврагам, не принимая боя".

От мостов авиация оставила обломки и головешки. На переправах громоздились обозы со скарбом беженцев, переполненные ранеными медсанбаты. Ни одного нашего самолета в чистом и солнечном небе никто не видел...

Чуйков сам и допрашивал пленного немецкого летчика.

- Мы ваших истребителей не боимся, - честно доложил тот. - Во-первых, потому что их у вас просто нету. Во-вторых, по своим боевым параметрам они отстали от наших "мессершмиттов". Если у меня мотор тянет машину в три раза сильнее вашего, так я всегда могут бить вас с любых виражей.

- Возможно, - не стал возражать Чуйков. - Мы хорошо знаем, что из преимуществ в своей авиации Германия извлекла немало побед... Кстати, что вы думаете о конце войны?

- Я ничего не думаю. Но где-то наш фюрер просчитался. Он мог бы ограничить себя Европой, а в Россию полез напрасно. Так что, простите, я не знаю, каков будет конец...

В Чирской станице Чуйкова обступили женщины-казачки, навзрыд плакали, спрашивали - что же будет дальше? Но одна из бабенок демонстративно отошла, усевшись на бревнах.

- А чего с ним гутарить? - издали покрикивала она. - Сколь веков казаки на Дону жили, а такого сраму не видывали, чтобы чужаков сюды допущать... Теперь нарыли нор, будто кроты худые, хотят в земле отсидеться. Им-то што? А у меня пятеро на руках виснут. Муж без вести пропал. Скотины двор полный. Всю жизнь трудились, себя не жалея. Куда ж ныне деваться?

- Уходи с детьми, - мрачно отозвался Чуйков.

- Куда? И все нажитое бросить?..

Наши войска немцы теснили за речку Чир (правый приток Дона), оборона трещала, как худой забор. Трудно было артиллеристам: лошади давно пали, а колхозные тракторы ЧТЗ развалились; пушки перекатывали вручную, на переправах тащили их по дну реки на веревках, орудия вылезали из воды, все в тине и водорослях. Бойцы, переплыв реку под пулями, потом выливали из сапог воду, выжимали гимнастерки:

- Ведь скажи кому - не поверят. Раньше мы такое только в кино смотрели... да и то про Чапаева!

- А вон и Чапаев, - показывали на Чуйкова, - тоже Василий Иванович, только нам от того не легше... Вояки!

Генерал-майор Михаил Степанович Шумилов в эти тяжкие дни известил Чуйкова, что его желает видеть Гордов.

- Я тут справлюсь, - сказал он Чуйкову, - а ты езжай в Сталинград да с Гордовым лучше не собачься: сам, наверное, знаешь, что на Руси святой поверх воды плавает...

Гордов два дня мурыжил Чуйкова, отказывая ему в приеме. Наверное, сказать было нечего. Случайно он занял высокий пост, явно не подготовленный - ни как полководец, ни даже как человек. Кажется, он еще не выбрался из того транса, в который его погрузили прошлые неудачи... Наконец, встреча состоялась. Чуйков вспоминал: "Возражений со стороны подчиненных Гордов не терпел, моего доклада слушать не стал".

- Противник, - свысока декларировал он, - уже прочно увяз в наших оборонительных рубежах. Пора его уничтожить.

Это была отрыжка былого: мол, пилотками закидаем. Василий Иванович пытался убедить Гордова в обратном.

- Я не хуже вас знаю положение на своем фронте, - резко перебил его Гордов. - Вы мне лучше отчитайтесь, почему осмелились отвести правое крыло армии за реку Чир?

- Удар противника оказался намного сильнее нашей обороны. Войска давно измотаны. А противник наращивает удары.

- Это слова, - сказал Гордов. - Но словам требуется письменное подтверждение. С меня тоже наверху спрашивают. И не как с вас - покруче. Вот и составьте доклад по всей форме...

Уходящему Чуйкову хотелось хлопнуть дверью так чтобы из нее все филенки вылетели к чертовой матери.

- Бюрократы несчастные! - сказал он в сердцах. - Страшны они в мирные дни, но еще страшнее на войне...

Вышел на улицу, огляделся, стал думать - где бы перекусить. Кто-то вдруг пожал его руку выше локтя - дружески. Стоял перед ним гражданский вроде бы знакомый.

- Извините, - сказал Чуйков, - у меня с памятью стало паршиво. Где-то вас видел, а где - не припомню.

- Чуянов Алексей Семенович, секретарь обкома, виделись еще у маршала Тимошенко... А вы чего тут дежурите?

Чуйков в двух словах поведал о визите к Гордову, а Чуянов изложил о нем свои впечатления.

- Глупость пришла в голову, - вдруг стал смеяться Чуйков. - Случись ведь такое, что попадем мы с вами в историю, так в энциклопедии стоять нам на одной странице.

- Как так?

- А так: Чуйков, а потом Чуянов - рядышком. По законам алфавита... Алексей Семеныч, есть давно охота, на обед к Гордову не напрашивался, а у вас в обкоме можно перекусить?

- Пошли. Не в обком, а ко мне домой...