Площадь Разгуляй

Жизнь их налаживалась. Они уже подумывали прикупить еще пару тяжеловозов. Но почувствовали: НЭПу конец. Почувствовали прежде записных экономистов. В это самое время началось строительство на Новорязанской улице того самого — огромной подковой — современнейшего гаража. Братья, напеременку извозничая, подались на эту стройку каменщиками. Месяцев за шесть до окончания работ стали они посещать курсы шоферов–тяжеловозов. Когда начали прибывать первые «Бюссинги» — грузовики, Моисей с Левой сели за баранки механизаторами! Росли дети: у Моисея — дочь, у Льва — сын. Тесно становилось в квартирках–сарайчиках. Моисей нажал на местком автокомбината. Местком — на дирекцию. Дирекция — на исполком. Сработало. Гаражу разрешили за счет производства перестроить большие конюшни, что стояли во дворе того же дома № 43, где они прижились. И где с 1936 года стали жить мы с бабушкой после того, как нашлись. Условие, которое поставил автокомбинату исполком, — перестраивать конюшни и строить квартиры только собственными — комбината — силами! Все во–семнадцать будущих квартир распределили на шумных собраниях. Постановили: две квартиры забронировать за братьями Сегал. Сходу местком, партком и райком закидали «телегами»: оба брата не только что бывшие НЭПманы–кровопийцы, но в синагогу ходят, молятся дома, не хотят работать по субботам. А старший — даже раввин!.. Настучали–то, вообще, правду: в субботу братья не работали еще при лошадях, а в гараже, где смены, договаривались со сменщиками, как им всем удобнее. Раввином Моисей не был. Но миньян из верующих соседей по субботам собирал. И пищу употребляли они кошерную… «Телегам» хода не дали.

Время еще для разборок с евреями не пришло.

Три конюшни, которые предстояло перестроить, ставлены были мастерами Немецкой слободы в 1809 году — так выложено было цветным камнем по их фигурным фронтонам. Лошади проживали в них просторно: по старым бранденбургским прописям, на каждого элитного рысака полагались двадцать три кубические сажени воздуха. Конюшни–дворцы сложены были на века. Потому пережили они семь войн, пожар Московский 1812 года, пятерых российских императоров, две революции, НЭП и всех хозяев своих — от коннозаводчика, графа Карла Ноймана, до Гвоздева Сергея Петровича — барышника, прасола, тестовского друга и завсегдатая, собирателя старой московской гравюры. Теперь конюшням, в которых не один десяток поколений элитных орловских рысаков прожили счастливо, предстояло превратиться в новые квартиры — уже на счастье людей.

Люди, конечно, не лошади. Потому в каждой конюшне, рассчитанной на четверку рекордистов, строили шесть квартир — по две на каждом из трех этажей в каждом из одноэтажных лошадиных бельведеров.

На вожделенном том объекте будущие жильцы–счастливчики вкалывали самозабвенно и по–черному! И через десять месяцев, аккурат под новый, 1939–й год, вселились в большие трехкомнатные аппартаменты с высотой потолков в три с половиной метра… Сказка! Конечно, не как для рысаков, но все равно здорово. Квартиры свои Моисей и Лев получили в разных, но в соседних подъездах–конюшнях. Зато на втором этаже. И стенкой друг к другу. Счастью конца не было!..

…Тут, прежде чем рассказывать дальше, весьма кстати вспомнить диалог инфернальных булгаковских героев, почему–то несущих нормальным людям добро. Тем более и в нашем скромном повествовании Маргарита и, конечно, Мастер, — тоже живут и тоже действуют.

Итак:

— …А вот интересно, если вас придут арестовывать? — спросила Маргарита.

Позволю себе еще раз напомнить читателю, что это был наиболее часто в ту пору задаваемый друг другу вопрос после «дают ли масло в Гастрономе?» или «какая с утра погода?».

— Непременно придут, очаровательная королева, непременно! — ответил Коровьев. — Чует сердце, что придут, не сейчас, конечно, но в свое время обязательно придут! Но, полагаю, что ничего интересного не будет…

Все ж таки, читающий в будущем, как в телефонной книге, гаер в прежней жизни был человеком порядочным. Потому ответил, что придут. Но… не сейчас. И что чего–то особенного не предвидится — не хотелось ему огорчать свою королеву горькой правдой близости беды… Беды не для героев романа, естественно…

Тем временем у Сегалов веселье было в разгаре: ели, пили, пели и «Славное море», и «Хаву Нагилу», и «Конницу Буденного», плясали «Фрейлэхс», «Светит месяц», «Семь–сорок». По–здравляли друг друга с Новым годом и Сегалов с новосельем…

Напоздравлявшись и напраздновавшись, выпроводили гостей.

Подоткнули одеяла давно спавшим ребятишкам. И присели за кухонный столик кофе попить…

Глава 83.

И было так — это теперь точно известно абсолютно всем:

— …А что это за шаги такие на лестнице? — спросил Коровьев, поигрывая ложечкой в чашке с черным кофе.

— А это нас арестовывать идут, — ответил Азазелло и выпил стопочку коньяку.

— А, ну–ну, — ответил на это Коровьев…