Площадь Разгуляй

Из–за изматывавших меня по этому поводу тревог мне начали сниться кошмары! Сны были одинаковы: камера узнавала, что ни одно из событий, которые я ей перечислил, на самом деле не произошло… Из–за чего энергия на их осмысление, мучительно, по каплям собираемая из пустой баланды, оказывалась растраченной напрасно, а усилия постоянно угнетаемой мыслительной работы — преступно исчерпанными… И тогда камера набрасывается на меня! Рвет в клочки… Пожирает их… И ими же набивает мой разорванный рот…

Я вырывался из снов, уверенный, что, действительно, из происшедшего ТОГДА на самом деле ничего не произошло…

Как в первые ночи на Лубянке, когда начинал верить в то, что до НЕЕ у меня ничего не было…

А дебаты, между тем, шли. Рассматривалась возможность союзничества с Великобританией. Тут я вспомнил про поражение англичан под Дюнкерком… Это вызывало сложную реакцию: осуждение британцев за бегство и оставление дружественной Франции один на один с наступающими немцами, и, одновременно, надежду, что прибрежное поражение заставит англичан пойти нам навстречу. Обсуждалось также обретение союзника в лице Соединенных Штатов Америки. Кто–то из во–енных, кажется Никулин, вспомнил известный разговор в марте

1916 года в купе начальника штаба русской армии генерала Алексеева. Речь шла о возможной помощи союзников. Больного Алексеева спросили: допускает ли он благополучный выход России из злосчастной войны, при поддержке союзников, с пользой, конечно, для них самих? Алексеев ответил: союзникам надо спасать самих себя. Потому верить им невозможно. Ни Англии, ни Италии, ни Франции. Пожалуй, можно надеяться только на Америку — на САСШ. И только потому, что ей до нас нет никакого дела…

— Не скажите! Теперь–то Америке до нас дело есть: подгадили мы им порядком — и с договорчиком, и с авантюрами в Польше, в Балтии, в Финляндии. Засветились мы…

— Все сложнее, — медленно оглядывая аудиторию и сложив пальцы рук, заговорил прислушивавшийся к разговорам эрудитов швед Магнус Стерх.

Шведов в камере было трое: Йорик Эриксон, Густав Энгельбрехт и Стерх.

— Потенциальные союзники России и Германии безусловно просчитали уже и определили свои политические позиции в этой войне. Не следует заблуждаться, господа: две известные державы, которые безусловно столкнутся в самое ближайшее время, говоря очень осторожно, симпатиями демократических обществ не пользуются. Правительства этих держав пролили достаточно крови, чтобы рассматривать любые отношения с ними только в человеческом, гуманном плане. Потому оценочные категории при решении проблем помощи, участия, тем более союзничества будут специфичны. Цель помощи: безусловно измотать стороны максимально возможными их потерями, по–зволить взять верх стороне, создавшей беспрецедентную по масштабам и эффективности систему уничтожения собственного населения, — успешно истребляющей самое себя. Поэтому абсолютно не способную истребить других. Да, господа, любая ее попытка начать истребление за пределами собственной территории должна начаться с истребления народов у себя. Так – без конца. Еще одна цель помощи: заставить предназначенную в победители страну форсировать свои действия за счет максимального использования ее живой силы, иньецируя в нее для этого второстепенные военные технологии, а на начальном этапе — и новую технику в количествах, балансирующих усилия противников. Массированными бомбардировками несложно лишить одну из сторон возможности использования ресурсов оккупированных стран. По–видимому, вашему режиму удастся задействовать и часть международного «еврейского потенциала». Нацистская верхушка Германии не ошиблась в тактике: народ мобилизовался ею под антисемитские лозунги. Но она априорно проиграет в стратегии: юдофобство, сдобренное нацизмом, — мотив для осуждения немцев… Общая проблема: поддерживать вашу систему в неспособности истреблять других значительно упрощается тем, что ваши правители по природе своей с самого начала не будут учитывать потерь собственного народа, когда под угрозой не столько сама гипотетическая идея, а элементарное личное их благополучие, а то и жизнь. Подобное можно ждать и в Германии. Но лишь на стадии агонии. Свой народ там берегут…

— Я не знаю, что сейчас там происходит. Я ведь лишен информации со дня ареста. Но уже 15 лет я испытываю на себе все, что творится здесь. Потому убежден: целью этой войны, которую вы подготовили и начали, обязательно будет создание условий для необратимой деградации генетической базы воспроизводства коренных популяций вашего населения как исполнителя невиданного в истории по масштабам и жестокости кровавого эксперимента в собственной стране и над собой, как резерва интернационального террора.