Площадь Согласия

— Ну ты даешь! Мы уж боялись, что тебе «скорую» придется вызывать.

— Кошмар… Никогда в жизни не чувствовала себя хуже, чем сейчас.

— Да тебя словно наизнанку вывернуло! И утром лучше не будет, не надейся, — со знанием дела предрекла она. — Не зря говорят: чтобы узнать свой предел в алкоголе, человек должен хотя бы раз в жизни как следует напиться. Только если бы не Радченко, боюсь, твой предел мог бы запросто стать твоим концом: ты же никакая была!

— Который час?

— Половина шестого. На занятия, как я понимаю, ты не пойдешь?

— Мне работу по сопромату сдать надо.

— С ума ты сошла?! От тебя ж за версту перегаром несет! Я твоему старосте скажу, что заболела, а ты даже не думай высовываться из комнаты! У вас сопромат третьей парой?

— Третьей, — простонала Тамара.

— В следующий раз сдашь. После праздников.

— А вдруг тогда не будет зачета автоматом?

— Без автомата обойдешься, все равно на экзамене пятерку получишь, — зевнула Ленка. — Давай спать… У меня философия первой парой, будь она неладна!

И все-таки Тамара пошла на сопромат. После повторно принятой таблетки стало намного легче, вот только при любом движении все тут же начинало качаться и плыло перед глазами. Едва завидев в коридоре ее нетвердую походку, однокурсники расступились и без слов пропустили ее в аудиторию первой. Не поверить в то, что круглая отличница Крапивина заболела, было невозможно: бледное, изможденное лицо, запавшие глаза, покрасневшие белки.

Предусмотрительно прикрыв рот платком, она старалась периодически задерживать дыхание и дышать неглубоко, но сидевший за столом преподаватель все же несколько раз потянул носом воздух, встал и принялся по очереди обходить решающих задачи студентов. Оцепенев от страха, Тамара вообще перестала дышать, когда он к ней приблизился. К счастью, пронесло: то, что перегаром может нести от этой приболевшей девушки, щелкавшей задачки, как орехи, ему и в голову не могло прийти!

Лишь к вечеру ей удалось окончательно избавиться от неожиданно тяжелых последствий похмелья. Припомнив подробности вчерашнего вечера, Тамара пришла в тихий ужас: в ее жизни не случалось ничего подобного! Ну почему ее хваленые осторожность, логика и интуиция дали очередной сбой? Неужели все дело в присутствии одного конкретного, влекущего ее к себе как магнитом человека?

«Я должна пойти и извиниться за все сразу, — пришла она к печальному выводу. — Только тогда появится надежда на какое-то продолжение».

Собираясь с силами, она уткнулась лицом в подушку и пролежала так около часа. Едва она решилась на непростой визит в комнату этажом ниже, как появилась Ленка.

— Ты не у Пашки была? — поинтересовалась Тамара.

— У него. Ты как? То, что сопромат сдала, знаю. Молодец. Даже Лешка удивился.

— Ты ему рассказала?

— Он сам о тебе спросил. Ну, я и ответила, что ты у нас девушка сильная.

— Он у себя? — тихо уточнила Тамара.

— Минут двадцать назад на вокзал пошел — больше месяца дома не был. Нам с Пашкой ключи оставил, так что ты меня сегодня не жди.

«Уехал, — тоскливо подумала Тамара. — И об этом я узнаю лишь случайно».

— А когда обещал вернуться, не знаешь?

— А тебе-то зачем?

— Поблагодарить хочу.

— Не мешало бы, — согласилась соседка. — В воскресенье вечером. А почему ты домой не поехала?

— В очереди за билетами стоять не хотелось. В следующую субботу у мамы день рождения, вот тогда и поеду.

— Понятно. Ладно, я пошла. Может, еще забегу…

Но Ленка так и не заглянула, так что ночь и следующие сутки Тамара провела в полном одиночестве. В связи с ноябрьскими праздниками в здании оставались лишь те, кто жил очень далеко и, как само собой разумеющееся, должен был принимать участие в праздничной демонстрации. Оставались и те, кто был обязан в ней участвовать в силу занимаемой должности: члены комитета комсомола, студсовета и профкома. Ни к одной из этих категорий Крапивина не принадлежала и седьмого ноября до обеда провалялась в кровати.

Конечно же, такое поведение дочери работника идеологического фронта было непростительным, но так как, кроме Ленки, никто и не догадывался о ее местопребывании, то она продолжала бы бездельничать и дальше, если бы не пришло время собираться в гости к Куприяновым. Да и родителей следовало поздравить.

Заставив себя встать и одеться, Тамара прошмыгнула мимо стойки вахтерш и, мгновенно опьянев от свежего морозного воздуха, скрылась за углом общежития. Добравшись по разукрашенному красными флагами и транспарантами городу до главпочтамта, она позвонила домой, поговорила с пребывавшей в прекрасном настроении мамой и, освободив кабину с междугородным телефоном-автоматом, задумалась. Отыскав в кошельке двушку, она сняла трубку городского телефона и набрала номер Инночки. Подружка оказалась дома.

— Приезжай к нам! — с ходу предложила она.

— А удобно?

— Еще как удобно! Родители уехали в Москву и вернутся лишь завтра к вечеру. Так что мы с Артемом одни. Вот только… — она замялась.

— Что только?

— Леша должен скоро появиться… Он всего на день домой ездил, за теплыми вещами. Им с Артемом на сутки «болванку» курсовой дали.

— Тогда… Тогда я не приеду.