Плоский мир: краткая история XXI века

Четвертой движущей силой антиглобализма, которая была особенно влиятельна в Европе и исламских странах, стал антиамериканизм. Несоответствие между экономическим и политическим могуществом Америки и всех остальных стран приобрело такие размеры после распада СССР, что Соединенные Штаты, по крайней мере, в восприятии множества людей, начали прямо или косвенно влиять на их жизнь больше, чем собственные правительства. Как только люди это почувствовали, образовалось движение, которое кристаллизовалось в Сиэтле и главным посылом которого было: «Если Америка влияет на мою жизнь больше, чем мое собственное правительство, я хочу влиять на решения, которые она принимает». Тогда в Сиэтле людей в первую очередь беспокоило влияние Соединенных Штатов в сфере экономики и культуры, и поэтому требование участия в принятии решений касалось главным образом организаций с функциями глобальных законодателей вроде ВТО. Америка 1990–х годов, в период правления Билла Клинтона, казалась большим неуклюжим драконом, который осознанно или неосознанно расталкивал остальных участников экономической и культурной жизни мира. Мы были Волшебным Огнедышащим Драконом, и люди хотели контролировать огонь, вырывающийся из нашей пасти.

Затем наступило 11 сентября. Америка из неуклюжего, расталкивающего всех Дракона превратилась в Годзиллу с торчащей из плеча стрелой, изрыгающую пламя и размахивающую огромным хвостом. Она стала затрагивать жизни людей не только в экономическом и культурном измерении, но и в военном. После 11 сентября люди стали говорить: «Теперь, когда Америка так пользуется своей властью, мы точно хотим, чтобы она учитывала наше мнение». В некотором смысле вся дискуссия о войне в Ираке была на самом деле посвящена именно этой проблеме.

Наконец, пятой силой антиглобализма было объединение серьезных, вдумчивых и конструктивных групп — экологов, профсоюзных активистов, озабоченных вопросами ответственности власти неправительственных организаций. Они вошли в число участников движения в 1990–х годах в надежде, что сделают предметом общей дискуссии не то, необходима ли глобализация вообще, а то, какая глобализация необходима. К этой группе людей я питаю большое уважение. Но, в конце концов, они затерялись в более агрессивной толпе, выкрикивающей радикальные антиглобалистские лозунги и постепенно сообщавшей свою агрессию всему движению. Этот сдвиг ознаменовался инцидентом в июле 2001 года, когда на саммите «Большой восьмерки» в Генуе митингующий антиглобалист был убит во время своего нападения с огнетушителем на джип итальянской полиции.

Тройное слияние, инцидент в Генуе, 11 сентября и последовавшее усиление мер безопасности по всему миру переломили антиглобалистское движение. Более серьезные его участники, выступающие под лозунгом внятной дискуссии о путях глобализации, не захотели становиться на одну ступень с анархистами, провоцирующими уличные столкновения с полицией, а после 11 сентября многие американские рабочие активисты перестали ассоциировать себя сдвижением, в котором были так сильны антиамериканские настроения. Эта тенденция выразилась еще отчетливее, когда в конце сентября 2001 года, через три недели после 11 числа, антиглобалисты предприняли попытку повторить генуэзские события на улицах Вашингтона, вдень проведения конференции Всемирного банка и МВФ. Из–за трагических событий конференция была отменена, и многие протестующие американцы резко сократили свою активность. Те немногие, кто остался, устроили марш протеста против ввода американских войск в Афганистан. В то же самое время в результате того, что тройное слияние сделало многих китайцев, индийцев и восточноевропейцев одними из главных выгодополучателей глобализации, было просто нелепо продолжать твердить, что это явление отрицательно сказывается на бедном населении планеты. Наоборот, именно благодаря выравниванию мира и глобализации миллионы китайцев и индийцев теперь вступали в ряды всемирного среднего класса.

Итак, трезвомыслящие антиглобалисты ушли в тень, количество жителей Третьего мира, пользующихся плодами глобализации, росло, администрация президента Буша все в более одностороннем порядке использовала американскую военную мощь, и на этом фоне антиамериканские настроения начали завоевывать сторонников и влияние. В результате более антиамериканским становилось само движение, а значит, менее способным играть конструктивную роль в обсуждении путей глобализации — именно в тот момент, когда такая роль приобретала важное значение на фоне продолжающегося выравнивания мира. Как удачно заметил политолог из Еврейского университета Ярон Эзрахи, «задача привлечь массы к обсуждению вопросов глобализма — к тому, как сделать его более сострадательным, более справедливым, более бережно относящимся к человеческому достоинству, — слишком важна, чтобы расходовать свои силы на радикальный антиамериканизм или отдавать ее на откуп только антиамериканистам».