Плоть

Сьюзен в это время увлеченно помогала Дальримплю уничтожать крекеры с сыром. Вернон со счастливым лицом пересказывал историю о баптистском священнике и преподавателе английского. Я быстро обвел взглядом других гостей. Грег и Форстеры притворялись, что внимательно слушают Вернона, Айрис же допивала четвертый или пятый стакан. Когда я снова посмотрел на парочку, Макс уже убрал руку. К его лицу, словно маска, пристало выражение абсолютной респектабельности. На вечере снова царила привычная атмосфера, гости на местах, только одна женщина превратилась в раскисший студень. Когда Мэриэн вновь обрела способность двигаться, она нерешительно подняла руку и положила ладонь на руку Макса. Я ощутил почти неудержимое желание предложить ей сигарету.

Когда прошло еще полчаса великого сидения у Вернона, Грег начал смущенно извиняться, подыскивая предлог для того, чтобы откланяться. Джейн посмотрела на часы Франклина и простодушно воскликнула, что сейчас гораздо позднее, чем ей казалось. Все стали прощаться, поднялась неторопливая суматоха, среди которой Макс помог Мэриэн встать с дивана. Женщина тяжело привалилась к Финстеру всем своим полным телом. Сьюзен, когда мы рука об руку шли к машине, была легка и воздушна в своей блузке и деревенской юбке и едва ли о чем-нибудь догадывалась.

В следующее воскресенье мне пришлось изрядно поработать. Действительно, все выходные дни я был вынужден посвятить проверке работ моих студентов двух групп введения в литературу. Я предложил студентам несколько заданий на выбор: переписать какой-либо эпизод из пройденных нами произведений, а затем проанализировать, насколько изменился от этого сюжет, можно было также изменить тональность и стиль произвольно выбранного фрагмента. Или переписать рассказ с точки зрения второстепенного персонажа. Для того чтобы выполнить любое из этих заданий, надо было хорошо понимать суть и идею произведения. Я дал эти три альтернативных задания, так как считал, что каждое из них может побудить студентов к творчеству и анализу. Так как эти анализы были новы, то их невозможно было найти в сетевых файлах — с этой бедой сталкиваются все преподаватели, не меняющие методики обучения.

Проверка заданий в выходные похожа на долгое и тяжкое похмелье. В субботу я встал рано утром и начал день с доброй порции кофе, вооружившись красной ручкой. К полудню у меня разболелась голова, а перед глазами начали плясать разноцветные точки, а ведь я проверил всего двадцать работ. По большей части авторы сочинений брали неверные ноты — студенты считали своим долгом переделать конец. В результате ружья не стреляли, желчная брань превращалась в мольбы о прощении, тупой лодырь становился трудягой и за один день, точно по волшебству, добивался успеха. Логика развития характера для студентов ничего не значила — студенты были вскормлены христианскими историями о чудесных обращениях и, кроме того, приключенческими романами для мужчин, в то время как гендерные роли для женщин диктовались сочинениями Питера Бигла[3].

После энного счастливого конца я вдруг смертельно устал царапать на полях «неправдоподобно». Потом я наткнулся на сочинение, автор которого ловко переделал один из рассказов Кэтрин Энн Портер в повествование о том, как бьют жен, и еще на одно, в котором рассказ Хемингуэя «Белые слоны» превратился в шуточную рекламу планирования семьи. Благодаря им я решил, что выживу с моими студентами в течение следующих шести недель.

Наступило воскресенье, а я все еще перепахивал сочинения второй группы. На мое несчастье, я принадлежу к тому типу людей, которые не могут оставить без внимания даже опечатки и солецизмы. И если исправления превращаются из-за этого в весьма трудоемкую операцию, то что ж, значит, быть по сему. Я вознаграждал себя тем, что зачитывал вслух особенно забавные ляпсусы Сьюзен, если она оказывалась поблизости. На этот раз в сочинениях встречались настоящие перлы: «Она стала учительницей в первом классе и матерью — во втором», «…постоянно откусывала себе нос, чтобы выглядеть пострашнее», «Надо учиться подбирать падения, когда их бросают на дорогу». Один перл я решил приберечь для Макса: «Он понимал животных по собственному опыту».

Потом я втянулся и проработал до двух часов. Мы со Сьюзен обсудили все варианты компромиссов — на случай, если работа захватит меня с головой. Если, например, я засиживаюсь в кабинете больше четырех часов кряду, то Сьюзен имеет полное право войти в кабинет, взять меня за руку и вывести на прогулку. Поводами отлынивания от работы считались также факультетские совещания и домашние обязанности, выставление годовых оценок и вечер в городе. Обычно мы отмечали окончание семестра походом в продуктовый магазин «Дарли» и в рыбный ресторан, тот самый, где Макс… Впрочем, я забегаю вперед.