Плоть

Лените не терпелось поскорее прочесть письмо. Точные данные и педантичные научные выкладки Барбозы о Сантусе раздражали ее. Все это она пробежала глазами быстро, не вникая, словно листала какой-нибудь каталог. Она выискивала, что он пишет о ней, что могло бы выдать чувства Барбозы.

Неторопливо вчитывалась она в последние строки. Ей доставляли живейшее, несказанное наслаждение слова, где Барбоза признавался, что воображает ее возле себя и рад этому. Эти фразы она читала чуть ли не по складам, сосредоточившись и зажмурив левый глаз. Ей необычайно понравилась внезапность, с которой заканчивалось письмо.

Эротический полуобморок, приключившийся с нею в спальне Барбозы, рассеял все сомнения. Она поняла, что безумно и самозабвенно любит этого человека.

Перед неизбежностью факта, ощутив сладостное и терпкое томление плоти, она дала волю гордости и, в последнем порыве сопротивления, уклонилась от прощания с Барбозой перед отъездом.

Бессонные ночи, бесконечная пустота, образовавшаяся вокруг нее после отъезда Барбозы, внезапно наступившее понимание, что жить без него она уже не может, снедающее ее вожделение, глубокая нежность, превосходящая любовь к отцу, Лопесу Матозу,– все это убедило ее, что обратного хода нет и что противиться бесполезно.

Не раздумывая, она склонилась под ярмо, отдалась страсти и признала собственное поражение.

Последнее оказалось труднее всего

Ей было стыдно признать себя побежденной – то, что подумают о ней другие, ее ничуть не волновало.

Если бы она любила, но не ощущала себя до конца побежденной, то боролась бы, сопротивлялась бы до самой смерти тому, чего желала, страдала бы, запершись у себя в спальне, подальше от любопытных глаз. Но раз она признала свое окончательное поражение, то скандалы ей будут нипочем, общественное мнение – безразлично, и она будет готова отдаться во власть победителю принародно, хоть на площади, как проститутки из Гайд-парка.

В том, что она любила Барбозу, сомнений у нее не оставалось. Она готова была признаться ему в этом при всем честном народе.

И она возмущалась, считала его малодушным, хотела, чтобы он угадал ее любовь, чтобы ответил на ее чувство, чтобы и он признался, что пленен ею. Неужели Ленита не увидит мужчину, которого любит, униженным и порабощенным у своих ног? Да быть того не может!

Она перечитала письмо, на сей раз внимательно, вдумчиво. Оригинальные взгляды Барбозы, его необычные суждения, настойчивое желание делиться своими мыслями – все это оживало, сквозило сквозь строки письма, и Лените казалось, что он рядом, что она слышит его голос и чувствует его дыхание.

Теории образования равнины в Сантусе и разливов реки Тьете заставили ее задуматься и предаться воспоминаниям. Однажды ей довелось побывать в Сан-Висенте на морских купаниях. Сантус был ей знаком, и горный хребет тоже. Факты Барбоза излагал точно и объяснял убедительно.

Ленита все больше восхищалась гибкостью его ума, который все взвешивал, для всего находил критерий и всегда принимал верные решения.

Благоговение перед высочайшими умственными способностями Барбозы плавно и естественно перешло в восхищение и его внешностью, в жажду плотского обладания, которая сводила ее с ума, выводила из себя.

Ей теперь стало понятно библейское повествование о жене Потифара. Проницательность еврея-раба Иосифа, его административные способности, непреклонность, энергия, скромность привлекли внимание прекрасной египтянки. Глядя на его стройное, статное юношеское тело, она сдалась в плен и, воспылав необоримой страстью, пыталась совратить, соблазнить его.

Ленита пришла в восторг от этой женщины – столь порицаемой во все времена и вместе с тем такой привлекательно-чувственной, такой человечной, такой искренней. Она ее понимала, оправдывала, видела себя в ней.

Глава XII

Чернокожий управляющий сообщил Лените, что в близлежащем лесу, в зарослях жабутикабы развелось много птицы.

Девушка распорядилась проложить туда тропинку, почистить свое ружье, приготовила двести патронов и на другой день рано утром в сопровождении служанки отправилась на охоту.

Роса еще не сошла, стоял густой туман. Дорога, покрытая бархатистым слоем мелкого желтого песка, вся пропиталась влагой от этого тумана, который покрывал землю. Черная чаща становилась почти непроглядной. Отдельно стоящие в поле деревья виднелись в тумане, словно гигантские призраки. Чувствовался острый, бодрящий холодок.

Вдруг Ленита заметила что-то движущееся по влажному песку дороги метрах в двадцати от себя. Остановившись, она вскинула ружье и, почти не целясь, спустила курок.

–?Кого подстрелили, дона Ленита? – спросила мулатка.

–?Поди да посмотри – вроде еще шевелится,– откликнулась девушка, перезаряжая ружье.

Действительно, какое-то животное билось в корчах, далеко разбрасывая песок.

Служанка с опаской приблизилась, вытягивая шею.

–?Зайчик! – радостно вскрикнула она и, нагнувшись, подобрала великолепного зайца. Он был ранен в голову, но все еще жив.