Плоть

–?Поела часа два назад.

–?А что пила?

–?Полчашки кофе выпила.

–?А кофе откуда?

–?Из хижины папаши Жоакина.

–?Жоакина Камбинды, что ли?

–?Да, хозяин.

Барбоза пошел к себе в комнату и вскоре вернулся с флакончиком, до половины наполненным бесцветной, как вода, жидкостью. Попросил ложку – ему принесли. Он крикнул больной в самое ухо:

–?Мария!

Негритянка не отозвалась.

–?Мария! – крикнул он еще громче.

Негритянка попыталась выйти из полуобморочного состояния, в котором пребывала, и поднять голову, но не смогла. Голова у нее снова откинулась на подушку, и несчастная произнесла какие-то бессвязные, нечленораздельные звуки. Из-под ее платья исходил отвратительный запах нечистот.

Барбоза, поняв, что так ему ничего не добиться, протянул флакончик полковнику.

–?Я разожму ей рот ложкой, а вы влейте туда содержимое.

–?Всё?

–?Всё. Это сильная доза рвотного. Сейчас ее вырвет.

Не без труда он просунул ей черенок ложки между зубами и, орудуя им, как рычагом, разжал челюсти.

–?Давайте, отец!

Полковник вылил ей в рот содержимое пузырька.

–?Глотай! – крикнул Барбоза.

Негритянка с силой оттолкнула ложку, которая далеко отлетела, а жидкость разлилась по кушетке и потекла на пол. Проглотить ее она так и не смогла.

–?Не послать ли за доктором Гимараэнсом?

–?Ни к чему, отец. Теперь уже ничего не поделать.

–?Ну, все-таки...

–?Доктор Гимараэнс может приехать только к вечеру, а через час негритянка наверняка умрет.

–?Слушай, Мандука...

–?Я знаю, что говорю, отец. Тут действительно ничего не поделаешь.

Опечаленный, полковник вернулся в столовую. За ним побрели Ленита и Барбоза.

В расстроенных чувствах сели они у окна. Болезнь негритянки повергла их в глубокое отчаяние, лишний раз подтверждая, как много вокруг неведомых напастей.

Они переглядывались, не решаясь произнести ни слова.

Но и молчание, эта гробовая тишина, казалась им невыносимой.

Ее нарушил Барбоза.

–?Отец, Мария Бугра умирает, а знаете, отчего?

–?Боюсь даже предположить.

–?Вижу, вы меня поняли. Она умирает от того же, от чего умерли несколько рабов на фазенде. Ее отравили.

–?Наверно.

–?Не наверно, а точно. Помните, как умирали Карлус, Шику Каррейру, мулат Антониу, Мария Байана?

–?Отлично помню!

–?Не те же ли были у них симптомы, как теперь у Марии Бугры?

–?Ну конечно! Те же самые.

–?Резкое, но скоропреходящее возбуждение, бред, потом почти полный паралич, опухшее лицо, вытаращенные, налитые кровью глаза, расширенные зрачки, невозможность глотать, слабый пульс, озноб, недержание мочи и кала?

–?Точно.

–?Ну так я и не сомневаюсь, что все это – действие сильного и очень распространенного здесь яда – атропина.

–?Очень распространенного здесь яда – атропина?

–?Да. Именно.

–?Атропин добывают из белладонны?

–?И из белладонны тоже.

–?Где же тут взять белладонну? В Бразилии она растет разве что в ботаническом саду.

–?А там знаете что растет? – И Барбоза показал пальцем на обширную равнину, покрытую темным низкорослым кустарником с мелкими листьями и белыми воронкообразными цветами.

–?Знаю,– ответил полковник.– Это адская смоковница, или дикая клещевина,– страшный яд, говорят. Но ты-то говорил об атропине.

–?Научное название адской смоковницы – datura stramonium. Из нее добывают крайне ядовитый алкалоид под названием doturina. Так вот, недавно Ладенбург и Шмидт доказали, что датурин – это тот же самый атропин, который добывают из белладонны.

–?Так ты считаешь, что...

–?Что Марию Бугру отравили крепчайшим отваром семян датуры, то есть тем же атропином.

–?Ты не догадываешься, кто бы мог ее отравить?

–?Не догадываюсь, а знаю.

–?И кто же это, по-твоему?

–?Жоакин Камбинда.

Услышав столь точное и категоричное обвинение, полковник потупился. Он решил, что Барбоза прав. На фазенде несколько рабов умерли от неведомой хвори, сопровождающейся одними и теми же симптомами. И началось это, когда появился Жоакин Камбинда. Этого негра, в числе других, полковник получил в наследство от тетки. Жоакин Камбинда был уже стар и не способен ни к какому труду. Полковник не заставлял его работать и отдал ему под жилье заброшенный амбар в глубине двора. Когда-то на фазенде умер белый управляющий. Вдова, заходясь в душераздирающих рыданиях, утверждала, что мужа отравили и что виноват не кто иной, как Жоакин Камбинда. Полковник не принял всерьез обвинения, ныне прозвучавшего вновь из уст его сына – человека умного, образованного и очень рассудительного.

–?На каком основании обвиняешь ты старого негра? – поразмыслив несколько минут, спросил полковник.

–?Оснований хватает. Во-первых, факты отравления налицо, и начались они лет десять назад – с тех пор как на фазенде появился Жоакин Камбинда. Меня тогда здесь не было, но мне обо всем подробно рассказали. Во-вторых, по всей округе он слывет колдуном – об этом поведали мне люди, заслуживающие всяческого доверия. Потом, на днях я сам видел, как он высушивает змеиные головы, корни цикуты, семена датуры. А еще... с Марией Бугрой у него были свои счеты...

Барбоза подчеркнул последние слова, глядя на Лениту.

–?Это верно. Нужно было мне принять предосторожности. Но ведь это только подозрения...