Плотин. Единое: творящая сила Созерцания

Геренний довольно-таки точно уловил мысли Аммония. Но тогда, когда впервые я увидел и услышал его, александрийский философ говорил об этом иначе, яснее, может быть, даже пронзительнее:

— Все тела, все вещи по необходимости текут, меняются, каждый момент становятся все другими и другими и потому, по воле бессмертных богов, взятые в чистом виде, являются непознаваемым, вечно переливающимся туманом. Чтобы где-нибудь остановиться в этом всеобщем и нескончаемом потоке и быть в состоянии сказать хотя бы одно слово об этой остановленной силой мысли точке, надобно перейти к тому, что уже не текуче, есть именно одно, единственное, а не что-нибудь в то же самое время другое. Иначе говоря, нужно выйти за пределы становления, найти то, что само уже не становится и не меняется, а является реальной и истинной предпосылкой всякого становления и изменения.

Аммоний замолчал, встал и медленно зашагал босыми ногами по мягкой траве. Издалека раздавался шум прибоя. Затем он остановился, чуть откинул голову назад и вновь заговорил:

— Давайте попробуем схватиться за какую-нибудь одну точку в этом сплошном и темном становлении. Чтобы ее объяснить, нужно опереться на другую точку, которая могла бы стать причиной для определенности первой. Но ведь и эта вторая точка тоже становится и меняется постоянно. Потому и она вовсе не способна быть причиной для устойчивой определенности первой точки. Тогда люди пытаются для объяснения первой найти какую-нибудь третью точку. Но и с ней ведь происходит то же самое.

Нужно найти такое начало, которое уже не требует для себя какого-либо предшествующего объяснения и которое движется от себя самого, то есть которое уже само для себя является причиной своего собственного движения.

Это новое начало, этот самодвижущийся принцип и называется душой. Но душу можно ведь понимать по-разному. Ее можно понимать прежде всего чисто внешне, когда она рассматривается с точки зрения воздействия на те или иные тела. Тогда она будет причиной возникновения разного рода качеств и свойств изменчивой материи. Но можно ведь взять тело и само по себе. Тогда душа, этот принцип самодвижения, очевидно, станет причиной всех движений, совершающихся внутри данного тела.

Душа не есть что-нибудь одушевленное или неодушевленное и даже вовсе не есть само одушевленное. Душа есть принцип одушевления, есть логос одушевления. И она потому есть причина одушевления, а не просто само же одушевление…

…Я повернулся к Титану:

— А что можно сформулировать по поводу Египта и Александрии в тот период?

Титан не заставил себя долго ждать:

— Когда в Египет вторгся Александр, он не встретил здесь сопротивления: персидский сатрап передал ему крепость в Мемфисе, государственную казну и сдался сам со своим войском. В оазисе Амона жрецы объявили Александра сыном бога Ра, «любящим Амона».

В дельте Нила, недалеко от Канопского рукава, между морем и обширным озером Мареотид, на месте рыбацкой деревушки Ракотиды Александр основал новый город, названный в его честь Александрией. Город вплоть до нашествия арабов оставался столицей — сперва государства Птолемеев, а позднее и римской провинции Египет. Уже при первых Птолемеях множество греков и македонян приезжали жить в Египет, расселяясь по всей долине Нила и на побережье Средиземного моря. В течение длительного времени греческая и египетская общины, несмотря на тесное экономическое взаимодействие, представляли собой разные социумы со своими законами, судьями и моралью. Птолемеи пытались сблизить эти общины: был установлен культ нового — общего для эллинов и египтян — бога — Сераписа, увеличивалось количество смешанных браков. Но тем не менее две культуры так и не слились в одну.

При Птолемеях и римлянах Египет представлял собой многонациональное государство. Здесь жили фракийцы и иллирийцы, киликийцы и критяне, персы и евреи. Они часто становились грекоговорящими и эллинизированными в контексте культуры, но в некоторых случаях формировали и свою отдельную общину. Последнее прежде всего относится к евреям. Их особенно много было в Александрии: были периоды, когда их численность составляла две пятых населения столицы. Здесь они даже создали отдельный квартал, где жили отчасти самоуправляемой общиной, хотя и говорили при этом на греческом языке.

Государство Птолемеев было предельно централизованным государством: царь обладал всей полнотой власти. При дворе сохранились традиции времен Александра, здесь тщательно вели «царский журнал» и обширную царскую корреспонденцию. Существовала целая иерархия высших придворных должностей: «родственники», «равные по почету родственникам», «первые друзья», «равные первым друзьям», «друзья», «преемники» и т. д.

В эллинистический период продолжали существовать древние административные и религиозные центры в Египте: Мемфис, Фивы, Гермополь, Гераклеополь и другие. Однако они не пользовались правом самоуправления. В Египте было лишь три полиса — Александрия, старая греческая колония Навкратис и основанная Птолемеем I в Верхнем Египте Птолемаида.