Пловец

Мы все под подозрением. Более того – виновны, пока не доказано обратное. Слоняемся по коридорам, как тени. Тени теней теней. Немногие осмеливаются обмениваться многозначительными взглядами поверх стопок с бумагами и жужжащих компьютеров. Разговоры у кулера ведутся шепотом. Никто никому не доверяет. Все тщательно подбирают слова. Фигуранты расследования ходят, потупив взгляд, словно на груди у них нашита желтая звезда или на шее – оковы. В столовой они едят в одиночестве, не поднимая глаз от подноса. Думают о пенсии, о невыплаченном кредите за обучение, о допросах, подозрениях. Но никто не отваживается заговорить об этом вслух. Но страх читается на лицах.

Всего пару недель назад они арестовали Олдрича Эймса[14]. Вертефеуилл и ее отдел теток и пенсионеров на третьем этаже догадались, что в Лэнгли завелся «крот». Свой собственный Филби. Предатель. Ради чего проще предать Родину – ради денег или идеологии? У кулера шепчутся о деньгах.

Здание наводнено агентами ФБР. Полицейские в темных деловых костюмах. С таким же успехом они могли надеть форму, потому что здесь все носят рубашки и чиносы. Им ничего не известно о нас, о нашей работе. Это просто смешно. Детекторы лжи не работают с теми, кто не может отличить ложь от правды и для кого это различие уже давно утратило всякое значение.

Я не удивился тому, что они пришли и ко мне тоже. Когда они вошли, не постучавшись, я не поднял глаз. Их древние как мир методы работы мне хорошо знакомы.

Усталый мужчина моих лет, явно нуждающийся в том, чтобы подстричься и сбросить десять килограммов, которые легко доведут его до инфаркта. И инфаркт, судя по одышке, не за горами.

А с ним новичок в новом костюме. Острые скулы. Его так и распирает от тестостерона.

– Если ты все нам расскажешь, всем будет проще, – говорит новичок, буравя меня взглядом. Интересно, когда он выпустился из академии? – Мы всё знаем, осталось только заполнить некоторые пробелы.

Мужчина постарше садится на протертый стул со стальными ножками и поднимает глаза к потолку, обитому звукоизоляцией. Старый трюк. Бросить в лицо обвинения. Вывести объект из равновесия. Посмотреть на реакцию. Хорошо работает и в наркопритоне в Бронксе, и в офисе на Уолл-стрит, где у несчастного брокера, торгующего инсайдерской информацией, уже бы сердце ушло в пятки.

Но не здесь. Не в Лэнгли. Не с теми, кто придумал этот метод. Не с теми, кто лжет красноречивее, чем говорит правду. Не с теми, кому в кои-то веки нечего скрывать.

Четырнадцатью часами позже я сижу с электродами, прицепленными к телу, перед пожилым специалистом по детекторам, по лицу которого видно, что он заранее сомневается в успехе этого предприятия. Но мы должны играть наши роли в этом бессмысленном спектакле. С формальностями и контрольными вопросами покончено. Адрес, командировки, развод, алкоголь.

– Вы впервые стали объектом расследования? – спрашивает специалист, не отрывая глаз от экрана.

– Нет, – отвечаю я. – Я уже проходил по расследованию в 1980–1981 годах. Меня отстранили на пару месяцев, потом вернули, но держали в офисе до 1985.

– Вы знаете почему?

– Да, личные обстоятельства привели к тому, что я скомпрометировал себя и операцию, в которой участвовал, работая под прикрытием.

– Что за обстоятельства?

Он поднимает на меня свои серые собачьи глаза.

– Не знаю, имеете ли вы доступ к этой информации, – отвечаю я.

– Считайте, что имеем, – отвечает он.

– Прошу прощения за неудобства, но я не имею права ничего считать. Руководство засекретило эту информацию, и если вы не располагаете к ней доступом, я не вправе вам ничего говорить.

Я стараюсь быть любезным.

Он просто пешка. Динамик, передающий вопросы, которые кто-то написал для него.

– Какой был результат расследования?

– Я вернулся к работе. Полагаю, что в моем досье есть соответствующая формулировка. Сам я ее не видел.

Удовлетворившись ответом, он снова задает вопросы. Спрашивает имена, даты. Друзья. Коллеги. Я отвечаю по мере возможности.

– 15 января 1985 года, Стокгольм, – говорит он наконец.

– Окей, – отвечаю я.

– Вы остановились в отеле «Лорд Нельсон». Ваш самолет обратно через Лондон должен был вылететь после обеда.

Он смотрит в бумаги.

– 16:15. Вы взяли напрокат «Вольво» под фальшивым именем в 8:30 и вернули машину в аэропорту в 14:30. Помните?

– Помню. Там было холодно, – отвечаю я.

– Шесть часов в машине. Куда вы поехали?

Я смотрю на часы.

– Это было десять лет назад. У меня было свободное время. Я взял напрокат машину и поехал кататься. Куда? Кажется, на север вдоль побережья. Мне хотелось побыть одному.

– Вы сбросили слежку, – говорит мужчина.

– Старая привычка. Я избавляюсь от хвоста, даже когда еду в Макдоналдс.

Улыбка мелькает у него на лице. Еще десяток рутинных вопросов, и все закончено. Мы пожимаем друг другу руки, зная, что это расследование закончено.

Я возвращаюсь в кабинет. Весеннее солнце между голых ветвей, шум дороги.

Я закрываю глаза, вспоминаю Стокгольм. Сначала паром от парка аттракционов. Потом обещания жизни и смерти.