Пловец Снов

Георгий, впрочем, решил иначе, убедив себя, будто у жены помутнение рассудка. Именно потому она говорит то одно, то другое. Вообще, он не понимал, как можно сказать: «Я тебя не люблю» – и спокойно жить дальше, словно ничего не случилось. Такие слова не забываются.

Тогда, кстати, ему открылось удивительное свойство супруги: обычно женщина вдохновляет мужчину своей любовью, нежностью, верой в него, заботой… Надежде всё это не удавалось, но она мастерски вдохновляла причиняемой ею болью.

В то время он писал один из первых своих детективов о серийном убийце. Приходилось много читать про самых известных маньяков мира. Горенов всегда был скрупулёзен и педантичен в работе. Надя видела распечатки с фотографиями расчленённых тел на столе мужа. Георгию казалось, что после этого она стала смотреть на него иначе. Её взгляд был полон страха, будто супруга не сомневалась: рано или поздно он обязательно убьёт их с дочерью. Очень неприятно считать дурой женщину, с которой у тебя ребёнок. И ведь даже не скажешь ничего, обидится.

Она сама объясняла себе расстройство их отношений иначе – из Надежды Клунной он с годами сотворил Надежду Горенову. Этим всё сказано. Никуда не денешься, фамилии тоже передаются половым путём. Многие перемены в жизни ей нравились. То, что она выходила за моряка, а стала женой писателя, представлялось скорее позитивной метаморфозой, но Клунная была лучше… Сколько красоты, изящества изгиба, ночной загадочности и ясного белого света оказалось безвозвратно утраченным вместе в её девичьей фамилией. А теперь она – Горенова, и это навсегда. Развод ничего не исправит, новое замужество не поможет – возраст не тот. Если носила чужое родовое имя больше двадцати лет, то меняй или не меняй, на коже уже проступила печать горя. Именно горя, никакого пламени Надежда здесь не видела.

– Что случилось? – спросил, наконец, Георгий.

– Я так понимаю, этот вопрос не от тебя, – она говорила спокойно, но с тем привычным уже напором, который появился несколько лет назад. – Передай Лене, что ничего не случилось. Всё в порядке. Я звоню узнать, как вы? Какие новости? Новая книга вышла, я слышала. Поздравляю, рада за тебя. Предупреждали, что ночью может быть наводнение, не ходите гулять. За неделю вы могли мне хотя бы смс-ку отправить? Я Ленке звонила раз двадцать…

«Ей мать двадцать раз звонила, а она меня попрекает, что я трижды трубку не взял?!» – Горенов сердито посмотрел на дочь, та листала вчерашнюю книгу по истории живописи.

– У нас всё в порядке, Надюша, не волнуйся. Мы завтракаем, – сказал он, изображая довольное умиротворение.

Вышло убедительно, оттого напористый кураж супруги сошёл на нет. Она продолжила не сразу и неожиданно робко:

– …Я еду к вам… Что-то нужно купить?

– Нет, Надя, ты к нам не едешь, – продолжил Горенов, ощущая возникающий перевес в свою пользу. – У меня сегодня много работы…

Жена, безусловно, опешила, нужно было выждать момент и именно в тот миг, когда она уже соберётся орать, закончить фразу… Рано… Ещё мгновение… Пора!

– …но ты можешь приехать завтра. – Лена, возражая, замахала руками, но отец продолжал: – Днём меня не будет, давай вечером. Кстати, ещё Боря должен зайти, вы давно не виделись.

Георгий представил себе лицо Нади. Совсем не страшно. А уж по сравнению с физиономией Истины, вылезающей из колодца… Дочь как раз открыла ту самую страницу. Фигура у супруги была значительно лучше, чем у женщины на картине, этого не отнять. Разумеется, Горенов не хуже, чем Жан-Леон Жером, понимал, что чистая, неприкрытая Истина должна выглядеть непривлекательно и, пожалуй, в чём-то противоестественно. Художник показал это чрезвычайно удачно и тонко. Поза у дамы вроде обычная, но с какой-то странностью. То ли нефизиологический выворот правой ноги, то ли слишком длинные руки. Так и не скажешь… Но посмотришь, подумаешь, и вскоре возникает вопрос: на чём же она стоит левой конечностью?.. Огромный, необъятный зад, широченный таз, созданный, казалось бы, для того, чтобы рожать, но совсем маленькая грудь. Не женщина, а воплощённый парадокс. Может ли Истина дать потомство? А если даст, то выкормит ли? Удастся ли её плоду выжить? Отталкивающая нагота, хочется отвернуться и перелистнуть страницу не из стыдливости, а потому что противно. Словно боковым зрением заметил собственную бабушку, вылезающую из ванны.

Помимо всего прочего, разгневанное лицо казалось Горенову знакомым. Конечно же! В нём угадывались черты горгоны Медузы с решётки Летнего сада. Всё это Георгий видел и понимал, а Ленке нужно было бы долго растолковывать. Какая тогда, к чёрту, Академия художеств?!

Хоть дочь и не задавала вопросов, сегодня объяснять некогда. Хорошо, что визит Нади перенёсся на завтра. Вдобавок у этого имелось и стратегическое значение: не нужно, чтобы она продолжала думать, будто всё по-старому. Больше она не может делать что хочет! Кроме того, действительно было важно собраться с мыслями и перечитать текст перед завтрашней встречей с Люмой.

– Хорошо, – тихо ответила Надя. – А как там Вадим?