Пловец Снов

Нужно сказать, что богатой разнообразием половой жизни у девушки за плечами действительно не было. Первый её любовник – юный похотливый дегенерат, который совершенно не мог терпеть – на робкий Викин вопрос: «А что мне делать?» – задыхаясь, ответил: «Ничего, просто лежи» – и сразу ввёл свой член. Она это запомнила. Она вообще хорошо запомнила тот день.

Горенов знал, что барышни с её внешностью часто убеждены, будто в постели им не нужно утруждаться, достаточно лишь присутствовать. Фундаментальный, раздиравший Гамлета на куски дуализм «быть или не быть» разрешался ими с лёгкостью: вроде лежит на кровати, а вроде и нет её. Впрочем, большинство мужчин это полностью устраивало, и Георгия в том числе.

Тем не менее от многих обладательниц примечательной внешности, исповедующих похожие взгляды, Вику отличали покорность и выраженное согласие, с которыми она это делала. Её фантастическое умение отдаваться так, что каждая пядь тела будто шептала: «Я твоя». Это завораживало, потому ни один любовник до сих пор не смог её забыть. Сама же она сейчас не помнила никого, кроме Горенова, по которому стекала дочерним пломбиром.

Они лежали с открытыми глазами и внимательно слушали молчание друг друга. Никто не решался заговорить первым. Но если девушка наслаждалась стуком их сердец в тишине, то Георгия безмолвие скорее угнетало.

– Почему ты меня тогда спросила про страницы? – не выдержал он.

– Что? – не поняла Вика, ожидавшая… нет, скорее надеявшаяся вовсе не на такие слова.

– Ну, тогда, на встрече.

– Я поняла, но… я же тебе уже говорила… Почему ты вдруг решил снова об этом спросить?.. Именно сейчас…

– Меня очень удивил твой вопрос… А почему ты забыла, книгу?

– Как можно сказать, почему забыла?.. – огорченно усмехнулась она. Значит, он всё-таки заметил. – Просто забыла и всё. Я не нарочно… Ты мне дашь другую?

Вика лукавила, Горенов попал в точку. Девушка вовсе не случайно, а специально оставила книгу на стуле. Вся ситуация с этим нелепым вопросом была ей неприятна, и вспоминать о ней, о маме с фамилией Гарсия лишний раз не хотелось. Совсем глупо платить за эти неизбежные воспоминания, которые будут стоять на полке и отсвечивать до тех пор, пока с оказией не переберутся в Испанию. Потому и оставила… Трусливо сбежала, стыдясь того, что книгу, подписанную Ольге и Уильяму, кто-то купит теперь лишь по невнимательности, а потом, открыв дома, огорчится, но будет уже слишком поздно. Кого-то она всё-таки подвела в тот вечер… А сейчас получается, что подвела любимого… Ладно, ладно, это же про себя, а не вслух. Пломбир моментально засох и превратился в неприятную жесткую корку, засиженную мухами.

– Люма тебе её разве не передала?

– Нет, а кто это?

Действительно, как Орлова могла отыскать эту девушку? И почему он до сих пор размышляет о Вике как об «этой девушке»? Насколько маловероятным казалось, что ему самому когда-нибудь удастся её найти? Но он очень захотел и нашёл… «Может, это судьба?» – спокойно подумалось Горенову. Для него такая мысль звучала куда менее монументально, чем для неё. Ну, судьба и судьба… В конце концов, мало ли он встречал на улицах людей, которые приходили к нему на презентации? Иногда даже Георгий их узнавал, а они его нет. И что с того?

– Надо ей позвонить… Это мой редактор, – сказал он серьезно и попытался встать, хотя это определённо противоречило Викиным желаниям.

– А ты бы хотел, чтобы я о чём тогда спросила?

Пришлось остановиться и задуматься. Легко рассуждать, почему заданные вопросы плохи, но какая тема была ему действительно интересна? О чём бы он хотел поговорить с «этой девушкой», столь пронзительно вульгарной тогда и поглощающее нежной здесь и сейчас?

– Я ещё думала спросить, о ком сложнее писать, о мужчинах или о женщинах, – призналась Вика и залезла по нему чуть выше, будто намекая изгибами своего тела на правильный ответ.

Вопрос Горенову очень понравился, но отвечать он не спешил. Это вызывало беспокойство.

– О женщинах, наверное? – продолжила подсказывать она.