Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павлв (Груздева)

«В 1829 году пришел в Оптину пустынь. Когда о. Леониду доложили о пришельце, прозорливый старец шутливо сказал так: «Наш брат Иван, Ивашка будет наш, у него грязная рубашка, но мы его так уберем, что и родители не узнают и откажутся от него». Иоанн был взят о. Леонидом к себе в келейники, о. Ефрем был очень мудрый старец, и когда его спрашивали, в какой академии он кончил курс, шутливо отвечал на этот вопрос: «В монастыре! Да вот горе-то: 40 лет учусь, а все кончить курса не могу. Придется учиться до смерти, чтобы не лишиться венца».

Упоминает о. Павел древнего старца архимандрита Мельхиседека, в свое время удостоенного беседы со святителем Тихоном Задонским; флотского иеромонаха Геннадия, подвижника; прозорливого иеродиакона Мефодия, 20 лет лежавшего на одре болезни; бывшего валаамского игумена Варлаама и многих, многих других, подвизавшихся в Оптиной пустыни…

Откуда всё это было ему известно? Что-то записал по памяти от лагерных монахов — «была там целая епархия!», в том числе и насельники из Оптиной пустыни; что-то вычитал из старинных журналов «Русский паломник», «Странник» и других, которые смог отыскать в антикварных букинистических магазинах… Ведь никаких книг не издавалось!

Сокровенно переплетаются иноческие судьбы и судьбы многих русских монастырей! Тот же валаамский игумен Варлаам, живший в Оптиной: «Он был сотаинник преподобного Германа Аляскинского в юные их годы на Валааме, — пишет о. Павел. — Игумен Варлаам имел дар слез и добродетель крайнего нестяжания. Приходили воры — «А вас, батюшка, воры обокрали?» — спросили его. «Что же красть-то? Щепки, что ли?» — улыбнулся старец».

Валаам отец Павел полюбил какой-то особенной любовью — к этому скалистому острову в Ладожском море тянулось его сердце, как тянется сердце китежанина к затопленной родине. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь лежал в руинах, были разрушены и осквернены все скиты святого Валаама, на берегу Никоновской бухты устроили турбазу, а в самом сердце острова, там, где над Монастырской бухтой возвышаются купола Преображенского собора, был открыт дом-интернат для инвалидов и престарелых. Здесь же, в бывших корпусах монастыря ютились так называемые «выселенцы» — сосланные из Питера за «101-й километр» бомжи и прочие «антисоциальные» элементы.

— Мужики! Жить будем, служить будем! — сказал отец Павел валаамским бомжам, прорицая будущее восстановление Валаама и возобновление монастырской жизни. «Так мне мужики морду набили!» — то ли в шутку, то ли всерьез признавался он потом…

Море, море! Сине-фиолетовая беспокойная Ладога, штормящая порою так, что волны поднимаются до шести метров и обрушиваются на скалы Валаама ударами страшной силы, вырывая с корнем ели, ломая сосны… «Кто на море не бывал, тот Богу не молился», — сложена на Руси пословица.

«7 сентября 1977 года на Валааме была буря, которой очень много наломало и повалило с корнем лесу», — пишет о. Павел о своих поездках на Валаам.

«Валаам — это есть святое место, где каждая пядъ земли обильно полита потом монахов и подвижников благочестия» — это тоже батюшкины слова. С тех пор, как в 60-х годах открылось регулярное теплоходное сообщение «Ленинград — Валаам», отец Павел — частый паломник на святой остров.

О дивный остров Валаам,
рука божественной судьбы
воздвигла здесь обитель рая,
обитель вышней чистоты:
обитель чудную, святую,
жилище избранных людей,
обитель, сердцу дорогую,
обитель мира от страстей, —

сохранилось в тетрадях о. Павла стихотворение валаамского инока, воспевающего историю и святость Спасо-Преображенской Валаамской обители…