Плут

Она увидела, как напряглась его челюсть при упоминании о сестре и поняла, что затронула больное место.

Наконец, он усмехнулся.

— Так где же ты была, когда мой адвокат просил кого-нибудь рассказать о моем характере? — спросил Дикон.

— Если бы ты попросил, я бы пришла. Он взвесил ее слова:

— Думаю, ничего не изменилось бы. Свидетельство довольно сомнительное. Он сложил руки и наклонился к перилам, припоминая обстоятельства, которые привели его к суду.

— Ребята из моего оркестра были в тот вечер слишком пьяными. Вместо того, чтобы вернуться в Мемфис, как планировалось, мы остановились в захолустном городишке. Помню, я проснулся, когда услышал шум в соседней комнате. Когда я вышел узнать, в чем дело, то увидел девочку, в совращении которой меня обвинили. Она могла одурачить кого угодно, чтобы заставить поверить в то, что она достаточно взрослая, но не меня. Я сразу понял, что она совсем ребенок. Во всяком случае, я сказал одному нашему музыканту, чтобы он отвел ее домой, но когда дошло дело до дачи свидетельских показаний, он ничего не помнил. Конечно, тогда он был пьян в стельку. Во избежание неприятностей надо было отвести девочку самому. Но у меня уже три дня была простуда и от лекарств я здорово ослаб. Я вернулся в постель, и не помню, как скоротал ночь.

— Я читала, что они нашли ее у тебя в постели.

Дикон утвердительно кивнул.

— На следующее утро я проснулся, а она лежала нагишом рядом со мной. А пара деревенских мужиков держали пушки у моей головы.

— Как же они там оказались?

— А черт их знает. Но они, тем не менее, там были и орали, что я погубил их сестру. Я, видите ли, должен жениться на ней или отправляться в суд. А я отвечал что-то вроде:

«Раньше рак свистнет».

Он помолчал и горько усмехнулся.

— Конечно, так не надо было говорить в тот момент. Они чуть не раскроили мне лицо.

— И что же произошло дальше?

— Когда они поняли, что я не собираюсь создавать для их сестрицы репутации порядочной женщины, они действительно доставили меня в суд. Эти так называемые двоюродные братья облили меня помоями. Вот и вся история.

— А тебе не казалось, что кто-то пытается свести с тобой счеты?

— Это, кстати, вполне очевидно.

— Поэтому ты подал жалобу? Улыбка исчезла:

— Они собирались надолго упрятать меня за решетку. Скажу тебе, Коуди, что тот городишко столь же подлый и поганый, как те два родственника. Все повязано. Мне стоило целого состояния выпутаться из этой истории.

— Не могу поверить, чтобы такое могло случиться в наше время… проговорила она. — Неужели ты не мог ничего сделать?

Он покачал головой:

— Я просто хотел забыть обо всем и сохранить себе жизнь. И в следующий раз, когда я поеду из Нэшвилла в Мемфис, то выберу путь через Пенсаколу во Флориде.

Они рассмеялись, а он потрепал свою шевелюру.

— Право, не знаю, почему я тебе все это рассказываю, но порой мне кажется, что я свихнусь, если не поговорю с нормальным человеком.

— Я благодарна тебе за доверие… — сказала она. — Скоро все уладится. Дикон немного помолчал.

— Меня здесь не хотят видеть. Я ошибся, что вернулся.

Коуди задумалась:

— Суд… Приговор… Разве можно людей винить… Никто же не знает правды…

При его удивленном взгляде она продолжала:

— Ты был слишком занят, чтобы участвовать в нашем фестивале голубой травы несколько лет назад. Город планировал большой прием для тебя. Ты не приехал, все были очень обижены…

— Я узнал о приглашении, когда все уже закончилось. Мои выступления планирует менеджер и он уже подписал контракт в Вегасе. Когда я узнал, то написал письмо с извинениями, но было поздно.

— Уверена, все забудется, — заверила Коуди. — Просто требуется время. Он вздохнул.

— А пока я встретился с мисс Алма Блек сегодня утром. Так что приступлю к работе, — проговорил он.

— Пройдет и это, Дикон, — заверила она. — Я обнаружила, что тяжелые времена только делают нас тверже и сильнее.

Она встала, перешла через крыльцо и уселась на перила.

— Ты все переживешь, и жизнь станет лучше. Поверь мне.

— Ты говоришь так, словно сама испытала подобное.

Она пожала плечами.

— Что ж, я прошла сквозь трудные времена. Несколько лет назад отец тяжело заболел. Лекарства съели все его сбережения. Кетти и я перебрались сюда, чтобы быть к нему поближе. Он настаивал, что умрет дома. А затем я потеряла мать, которая умерла от сердечного приступа. Я думала, что сойду с ума.

Она печально улыбнулась.

— Думаю, единственное, что меня спасло, так это сознание, что я должна вырастить Кетти. У нее ведь кроме меня никого нет.

— А как же ее отец?

Коуди не была готова к этому вопросу. Она ответила не сразу:

— Ну, я всегда была для нее… — быстро проговорила она. — Я не хочу зависеть от других… Что касается дочери, в том числе.

Он спокойно оглядел ее:

— Да ты всегда была упрямой, — произнес он наконец. — Очень сожалею, Коуди, что тебе пришлось такое пережить. Я начинаю понимать, что погрузился в свои проблемы, что перестал замечать проблемы других.