Плут

— Я бы не считала их своими друзьями, — заявила она.

— У тебя на все есть ответ?

— Нет. Но если бы я оказалась в твоем положении, то попыталась бы найти наилучший выход и обратить это себе на благо.

— Обратить на благо? Когда весь мир считает меня растлителем малолетних? он шмякнул свою чашку на стол так, что из нее выплеснулось немного кофе.

— Но не все же так думают. Я, например — не верю.

Он шагнул ближе. Глаза у него поблескивали, как кусочки черного угля.

— Если бы ты верила, то никогда бы меня не бросила. Ты сказала, что боишься будущего. По твоим словам, мы должны были кончить усталостью и нищетой. Ты всегда считала, что я не в состоянии был обеспечить семью и будущее.

— Это не совсем так. Я никогда в тебе не сомневалась, как не сомневаюсь и теперь.

— Да?

Он проговорил это ровным, спокойным голосом, и все же с каким-то неуловимым привкусом.

— А ты не думаешь, что, может быть, ошибаешься во мне и на этот раз? Если все считают меня виновным, то, может, ты ошибаешься?

— Ты преувеличиваешь, Дикон. Не все верят в твою вину. Если бы я хоть на миг сомневалась., неужели я позволила бы тебе поселиться под одной крышей со своей дочерью?

— Ты не знаешь меня, Коуди. Я изменился.

— Не настолько, чтобы я не увидела твоего истинного лица.

— Я был тогда мальчишкой. Ты удивишься, узнав, как быстро взрослеют в развлекательном бизнесе.

— Меня уже ничего не может удивить.

— Да?

Он протянул руку и погладил ее щеку. Странно, что он может быть таким нежным в проявлении летучих эмоций, пылающих у него внутри.

— Тебя не удивляет, что я все еще что-то к тебе чувствую?

В ответ Коуди открыла рот. Дикон воспользовался моментом, грубо притянул ее к себе в объятия и запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Он просунул свой язык глубоко в ее рот. У Коуди все поплыло перед глазами, она чуть не упала, но он подхватил ее и крепко прижал к себе. Его широкие, теплые руки ласкали ее спину, опускались вниз, охватывая ее бедра. У Коуди не осталось никаких сомнений в его возбуждении. Поцелуй затянулся, и Коуди была уверена, что у нее подогнулись колени и она рухнула бы на пол, если бы он ее не поддержал. Затем без всякого предупреждения он отпустил ее и Коуди пришлось собрать все свои силы, чтобы не сесть на пол.

Глаза его были поразительно черными.

— Видишь, что ты делаешь со мной? Ты все еще имеешь власть надо мной после стольких лет. Временами я могу тебя ненавидеть, но никогда не перестану тебя желать.

Затем Дикон ушел, и единственным звуком в комнате осталось ее собственное отчаянное сердцебиение.

Алма Блек была крупной пожилой женщиной, с хлюпающими при ходьбе практичными ботинками и без всяких глупостей.

— Мистер Броуди, я рада, что вы посетили нас, — заявила она, проводя его в свой стиснутый офис, где отовсюду вываливались пачки с бумагами.

— Вы опоздали на девяносто минут. Дикон скользнул в кресло рядом с ее конторкой, заложил ногу на ногу и стал рассматривать эту женщину.

— У меня неприятности с автомобилем.

— Неприятности с автомобилем, хм? — Она изучала его. — А телефон у вас тоже не в порядке?

— Хм?

— Вы не могли позвонить и сообщить мне, что опоздаете?

— У меня нет телефона. Я позвонил в гараж от домохозяйки. — Он привстал. Послушайте, я приехал, как только смог, но если я появился не вовремя, то могу приехать в другой раз.

— Оставайтесь, мистер Броуди, — прошипела она, не глядя на него. — Мне время дорого. Вы, конечно, не поверите. Такая знаменитость… Но у меня есть и другие клиенты, которые для меня не менее важны, чем вы.

Дикон изучал ее взглядом, и на мгновение ему показалось, что он может рассмеяться. День для него был безнадежно испорчен. Он был бы почти разочарован, если бы эта леди оказалась милой и приветливой. И, действительно, спустя мгновение он засмеялся.

— Вы не любительница кантри-вестерна, не так ли?

— Что заставляет вас так говорить?

— Вы не стараетесь подлизаться ко мне. Многие женщины делают именно это, и Дикон выдал ей свою знаменитую самоуверенную улыбку.

Она подняла на него глаза и посмотрела с таким же интересом, с каким могла бы смотреть на холодную лапшу.

— Оставьте свои таланты для тех, кто может их оценить. Что касается меня, то я предпочитаю классическую музыку.

На этот раз Броуди ухмыльнулся. Да будь он проклят, если это не самая брюзгливая старушка, которую он встречал за всю свою жизнь.

— И я вас тоже не волную…

— У вас случайно ничего не чешется?

— Чешется? Нет, — нахмурился он. — Все в порядке.

— Плохой настрой, — пожала она плечами. — Но я ведь постоянно сталкиваюсь с подобными явлениями в своей деятельности. Вы ничем не отличаетесь от других.

Ему вовсе не нравилось, что его классифицируют как типичного проходимца с улицы.

— А каким же должно быть мое отношение, мисс Блек? Меня ложно обвинили. Моя карьера пошла к черту. Друзья и те, кто связан со мной по бизнесу, отказываются разговаривать со мной. — Он зло усмехнулся. — А вы говорите о плохом настрое и отношении? Чего же вы ожидали?

— Я думаю, что когда получаешь лимон, надо делать лимонад, мистер Броуди. Правильно ли он ее расслышал?

— И что это должно означать?