Плут

Вспышки мерцали прямо перед его лицом, микрофоны подсовывали ему чуть ли не в подбородок, пока Дикон зачитывал подготовленное им совместно с адвокатом заявление о планируемом им благотворительном предприятии. Закончив, он предложил задавать вопросы. Некий издатель журнала спросил, не назовет ли он некоторых знаменитостей, которых он пригласил на благотворительный вечер. Броуди ответил внушительным списком.

«До сих пор все идет хорошо», — подумала Коуди.

Вперед шагнул другой репортер:

— Мистер Броуди, можете ли вы сказать, почему вы вдруг решили сделать что-то для этого городка, для которого в прошлом и пальцем не пошевелили?

— Мистер Броуди, правда ли, что вы делаете это только из-за своей карьеры?

— Мистер Броуди, вы уже начали свою общественную работу? — Испытываете ли вы горечь от вынесенного приговора?

— Имеете ли вы какой-нибудь контакт с малолеткой, которая была предметом судебного разбирательства, — спрашивали другие.

Дикон был в явном напряжении, но сидел и ждал, пока не закончатся вопросы и холодно глядел на толпу перед собой.

— Я созвал вас сюда не для того, чтобы обсуждать мой судебный процесс, проговорил он. — Я полагаю, что за прошлый год ответил на достаточное число вопросов по этому поводу. Я собираюсь уладить свою жизнь, насколько это возможно, и не хочу, чтобы обо мне вспоминали, как о человеке, которого поймали с малолеткой в номере отеля. Если я не могу доказать свою невиновность, то в состоянии подтвердить свою пригодность и полезность. Но раз вы не заинтересованы в предприятии, которое я планирую, то можно заканчивать конференцию.

— Подождите, мистер Броуди! — шагнул вперед еще один репортер и представился. Это был человек с необычно темным лицом и черными глазами. — Я Майлз Ферчайлд, — представился он.

— Я знаю, кто вы такой, мистер Ферчайлд, — проговорил Дикон, обращаясь к репортеру и стараясь сдержать свой гнев. — Я знаком с вашей гнусной газетенкой, для которой вы пишете. Не говорите мне, что вы ищете здесь факты, вы их все равно не печатаете в своей газете.

Репортер казался одновременно удивленным и смущенным.

— Мистер Броуди, уверяю вас, наша газета столь же заинтересована в истине, как и все здесь собравшиеся.

Слушая жаркую перепалку из глубины комнаты, Коуди застыла на месте. Она много слышала о газетенке, которую представлял этот репортер. Репортеров этой газеты так часто привлекали к суду, что это уже перестало быть забавным. Их ловили на подделке и перехвате почты, подслушивании телефонных разговоров, даже подглядывании в замочную скважину. Коуди была рада, что не позволила Кетти остаться дома и пропустить школу.

— И что же у вас за вопрос? — проговорил Дикон холодным, как зимний ветер голосом.

— Я просто хотел бы узнать, как вас приняли люди, когда вы вернулись в Калгари? — говоря это, репортер тщательно смотрел Дикону в глаза. — Да, я понимаю, они не хотели даже сдавать вам помещение для жилья. Они боялись оставлять вас под одной крышей со своими дочерьми. Это правда, мистер Броуди?

Лицо у Дикона стало красным, как свекла. Он прыгнул к этому коротышке. Ах ты, подлый сукин сын… Коуди проталкивалась через толпу, отделявшую ее от Дикона. Репортеры удивленно оборачивались и сразу же за этим Коуди почувствовала вспышки фотоаппаратов. Крича, она прокладывала свой путь к Дикону. Она схватила его всего за секунду до того, как он мог вцепиться в своего противника.

— Не надо, — проговорила она. — Он именно этого от тебя и хочет.

Дикон с удивлением посмотрел на нее, в то время, как фотоаппараты продолжили щелкать вспышками им в лицо. Наконец, он успокоился.

Коуди зыркнула на репортера:

— Ваше заявление, мистер Ферчайлд, неверно, как и все, что вы обычно печатаете. Я вовсе не боялась сдать мистеру Броуди помещение. Я знаю, что он не виновен в том, в чем его обвиняют. Он не способен на подобный поступок. Если бы я не верила в него, я не впустила бы его под одну крышу со своей дочерью.

— А кто, черт побери, вы такая? — спросил репортер.

— Я домохозяйка, Коуди Шервуд Кокс. Мистер Броуди и я — старые друзья и я более, чем счастлива засвидетельствовать его добрый характер.

Репортер глянул в свои записки и затем посмотрел на нее знающим взглядом.

— Вы не та ли самая леди, от которой он сбежал, чтобы сделать себе имя?

На этот раз удивлена была Коуди. Репортер, очевидно, поразузнал кое-что заранее. Ей было любопытно, уж не Мейбелин Картер или кто-то из полоумных старух дали ему эту информацию, и ее не могло не волновать, как много он знает еще.

— Мистер Броуди никогда не бросал меня, — уверенно проговорила Коуди. Это я разорвала наши отношения, поскольку знала, как важна ему была в то время карьера.

— Итак, у вас есть дочь, хм? — спросил он. — Вы не возражаете, если я поинтересуюсь, сколько ей лет?

Она похолодела.

— Возражаю, я не хочу, чтобы мою дочь впутывали в это дело.

К тому времени, когда репортеров проводили за дверь, Коуди была измотана и достаточно потрясена. Ей казалось, что репортер этой газетенки попросту испачкал ее гостиную, — Как, по-твоему, все прошло? — спросила она у Д икона.

Он тоже выглядел усталым.