Плутониевая зона

Рукой секретаря СК В. Махнева слово «квалифицированного» зачеркнуто с подстрочным примечанием: «Исключено по предложению т. Вознесенского».

Музруков возвращался в плутониевую зону с одной и той же крутящейся в голове фразой: «Сука ты, Шутов». Но при въезде в зону через КПП примирительно подумал: «У каждого своя работа…».

14

Андрей Пташников зачастил в гости к девушкам. Приходил каждый воскресный вечер. И не с пустыми руками, а всегда с каким-нибудь общекомнатным хозяйственно-полезным предметом. Во второе посещение он принес деревянные настенные часы с резьбой по бокам, кукушкой наверху и длинной цепью, заканчивающейся тяжелой коричневой гирей в виде еловой шишки.

— Это чтобы видеть наяву, когда мне уходить пора, — пояснил он девушкам.

И тут же принялся прибивать часы к стене, между Сталиным и Менделеевым.

Прослышав в этот день краем уха о тайном желании Варвары «оживить» освещение в комнате, исходившее от одинокой лампочки, болтающейся на скрученных проводах, Андрей через неделю притащил огромный абажур ярко-красного цвета.

После девичьих вздохов, реплик удивления и некоторого разочарования ядовитым цветом ему пришлось долго оправдываться из-за неудачной «в семейном отношении» окраски тончайшего шелкового купола и мохнатых кисточек, изготовленных на областной челябинской фабрике имени Парижской Коммуны.

— Ну не было оранжевых, понимаете? Не было, — объяснял он, несколько даже горячась. — Не покупать же зеленый, когда кругом из без того сплошная зеленая тайга.

Андрей немножко хитрил. Он не стал выдавать приветливую продавщицу из нового магазина «Хозбыттовары». А ведь это именно она настойчиво советовала ему: если уж брать, то непременно именно этот «оживляющий» цвет. У нее хорошо разбирали абажуры всех цветов, кроме красного — «оживляющего». Но Андрею теперь показалось неудобным валить всю вину на работника прилавка. Вешать абажур немедленно ему отсоветовали девчата. И на следующий день, после небольшого скандала с продавщицей и угроз дойти до начальства, Лидия обменяла красный подарок на желтый…

Андрей окончил механический техникум в Кинешме. В группе он не был шумным заводилой, но пользовался исключительным уважением из-за огромной физической силы, доставшейся ему от природы.

Среднетехническое образование Андрей считал вполне достаточным для уверенного самочувствия в будущей жизни и для посильной материальной помощи своим «старикам».

Но сейчас, столкнувшись в зоне с тремя университетскими девушками, он ощущал свою однобокость и ограниченность, их научное и гуманитарное превосходство.

Старшую из них, Лидию, Андрей уважал больше других за периодические советы и строгие назидания и даже немного побаивался. Литературными познаниями Вари беспредельно восхищался — не подозревал раньше, что о Пушкине или Тургеневе можно говорить такими мудреными словами и оборотами. Сам он читал мало и почти ничего не осмысливал и не запоминал. В его памяти жестко осели только сюжеты «Муму» и «Белого пуделя», которых мать читала ему в детстве при керосиновой лампе десятки раз за неимением других подручных рассказов.

Отношение свое к Тане, такой пухленькой и мягкой, Пташников определить затруднялся. При взгляде в ее сторону почему-то вспыхивал, как будто обжигаясь об ее рыжие волосы, смущался. Отворачивался и замолкал. Андрей с детства не отличался разговорчивостью. С возрастом эта привычка стала осмысленной. Он уверился, что молчание — это самая лучшая форма общения и углубленного знакомства, особенно с девушками. Поэтому в эти замечательные воскресные часы он по большей части молчал, как бы со стороны наблюдая мало знакомую, но такую волнующую, пахнущую какими-то особыми запахами «женскую жизнь».

В начале знакомства девушек смущало непривычное поведение юноши, который не балагурил, не приносил с собой воскресных бутылок, не строгал анекдоты и даже не вспоминал «жутко смешные» истории из студенческой жизни. На правах хозяек они наперебой пытались его чем-то занять, втянуть в дискуссии на исторические темы о Наполеоне или Петре Первом, выяснить его отношение к будущим Социалистическим Штатам Европы. Но через несколько посещений поняли, что ему совершенно не скучно и в том случае, когда к нему никто не обращался и даже вовсе не замечал. Андрею доставляло удовольствие просто посидеть по-домашнему в их «семейном кругу», послушать разговоры об их работе, о бытовых мелочах.

Время от времени он рассматривал с любопытством волнующие рыжие локоны. Почему же они так красочно и огненно переливаются?

Просидев часа полтора, он поднимался, глядя на кукушку.

— Спасибо большое за вечер. Я пойду, наверное.

Но если кто-то из девушек говорил: «Посиди еще, Андрюша», — он без дополнительных уговоров присаживался еще на часок.

В первый же вечер Лидия расставила актеров по своим местам на сцене жизни:

— Таня, проводи мальчика. И к нему:

— Заходите к нам, Андрей. Мы всегда будем вам очень рады.