Плывун

За окном дожди грибные

Утром, вечером и днем.

Если б не жил я в России,

Я бы тоже стал дождем.

Я бы тучкой синеватой

Проплывал над той страной,

Где родился я когда-то

Перед прошлою войной.

Я смотрел бы долгим взглядом

На Россию с высоты.

Все деревни были б рядом,

Все дороги и мосты,

Все леса, поля и нивы…

И повсюду на Земле

Люди жили бы счастливо,

Улыбаясь снизу мне.

Плыл бы я дождем желанным,

А потом когда-нибудь

Я упал бы безымянным

Тихой родине на грудь.

1971

Подражание Пушкину

Какое счастье – быть свободным

От разговоров, от статей,

От книг с их жаром благородным,

От любознательных друзей,

От развлечений, от погоды,

От женщин, Бог меня прости! —

От вдохновения, от моды

И от работы до шести.

Какая радость – жить счастливым

Для разговоров, для друзей,

Для книг с их миром молчаливым,

Для праздников, для новостей,

Для размышлений, для природы,

Для женщин, черт бы их побрал! —

Для вдохновенья, для свободы,

Которой так и не узнал.

1972

Стансы офицера запаса

В расположении воинской части

Я, лейтенант, но лишь только отчасти,

Лежа на травке в цветущем лесу,

Думал о том, как я душу спасу.

Летние сборы – такая морока!

Призванный для прохождения срока

И изученья секретных систем,

Я, признаюсь, занимался не тем.

Вас, мой читатель, спасали ракеты.

Я же в лесу, изводя сигареты,

В небо глядел, по которому плыл

Ангел в сиянье серебряных крыл.

Как и положено, ангел на деле

Выглядел так же, как прочие цели,

Маленькой точкой, сверлящей экран,

Той, за которой следил капитан.

Он был готов, коль сыграют тревогу,

Выстрелить даже по Господу Богу,

Если всевышний (о Боже, прости!)

По индикатору будет ползти.

Он не шутя, с установленным рвеньем

Занят был вашим, читатель, спасеньем.

Он защищал вас в то время, как я

Думал о смысле его бытия.

Каждый из нас исполнял свое дело,

Обороняя кто душу, кто тело,

И в небесах наблюдая полет

Видел кто ангела, кто самолет.

1972

«Загораю на солнышке, веки прикрыв…»

Загораю на солнышке, веки прикрыв.

Надо мною висит одуванчика взрыв.

Муравей свою бедную ношу несет,

Бесконечное время куда-то ползет.

Поневоле подумаешь: сотни веков

Был порядок толков, а порядок таков:

Бессловесные твари рождались, росли,

Свою скромную ношу по жизни несли,

Не ища дополнительных неких причин,

Умирали под видом безвестных личин

И рождались, чтоб снова опять и опять

Просто есть, размножаться, работать и спать.

А теперь я осмысленно в травке лежу,

За свою драгоценную душу дрожу,

Чтоб она, не дай Бог, не пропала зазря,

Точно жизнь одуванчика и муравья.

1972

«Полк, в котором я служил…»