Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ)

Кладбище в городе сильное, старое, древнее, огромное. И кладбищенские возмутились тому, что из нежизни папа перешёл обратно в жизнь. То есть, живёт второй раз, пусть и в другом теле - его-то тело давно разложилось, его нет. И тут нет никакого воскрешения, почти нет волшебства. Всё по-новому у плывунов. Они изобрели такой способ возвращения, попробовали. А кладбищенские, их главный, возмутились и тоже пришли в движение, вышли из вечного спокойствия, встали на тропу войны. Их можно понять: рушатся тысячелетиями установленные законы: мёртвый не может вернуться в конечный мир. Кладбищенские против папы. Папа это понял, когда на своём камне увидел чужую дату рождения, не Стаса. Дата смерти совпадала со Стасовой. Мама говорила папе о Стасе, что это натурально убийство, а папа говорил, что это даже смешно так говорить, потому что он Стас и есть, и всего лишь душу его предательскую извёл и заменил своей, вот и всё. Мама отвечала, что и его душа была предательская, но папа говорил, что да, он не спорит, но он изменял семье с рыбалкой, а не с человеком. На что мама ответила, что у него ещё всё было впереди. А папа ответил, чтобы она успокоилась, не нервничала, не бередила старые раны, не будоражила память, он получил сполна, всё осознал, и достаточно мучился. А мама возражала, что это не дело, сделать, разрушить всё, а потом осознать. Если дело сделано, поступок совершён, говорила мама, то недостаточно сказать: «Ах, я виноват!». Сколько крови и нервов папа ей попортил, и теперь, значит, осознал. На что папа маме сказал, чтобы она поменьше цитировала Достоевского. Мама тогда замолчала, лицо у неё стало недоумённым, и она спросила папу: с каких это пор он знает, что писал Достоевский. А папа ответил, что в Плывунах сильно поумнел, образовывался как мог, это тоже было причиной, что Плывуны доверили ему миссию ходока, небывалую миссию. Тогда мама стала язвить и говорить, что Плывуны, получается, как школа, а папа ответил, что не надо ехидничать. Да: в Плывунах все могут реализовать себя, Плывуны проповедуют светлую душу, у них культ творчества и образования. Мама ответила, что очень рада, что папа наконец полюбил читать. Тут папа взъелся и стал кричать, что если мама думает, что ему было легко, она ошибается, папа сказал, что дикие физические и душевные боли он перенёс этим летом, он до сих пор чувствует себя опустошённым, не привык к новому телу - и это было заметно по движениям, они не всегда были точными. Мама с папой постоянно поругивались. Но ругаться можно по-разному. В нашей семье появилась надежда, появился смысл, мы теперь жили друг для друга и друг друга поддерживали. И вот такая подстава на кладбище. Имя-то папино должно остаться на гранитной плите, а даты должны измениться на даты рождения-смерти бывшего хозяина тела Стаса...

Папа с самого начала меня предупредил, что с ним будут бороться, стараться его уничтожить. Потому что нарушен извечный порядок, нарушены законы мироздания. А как увидел, что дата на плите не та, вздохнул как летом, до обретения тела отчима:

- Начинается.

- Да что начинается? - я так переживала за папу. Я так холила и лелеяла то ощущение, когда рядом с тобой настоящий любящий отец пусть и в ином чем до смерти обличии.

- Началось!

И вот мы с папой побежали в Плывуны после того, как увидели даты. Я с ним и до этого в Плывуны захаживала. Папа меня ознакомил на всякий непредвиденный случай: мало ли что, случиться, стрястись в любой момент может всё, что угодно. Но, просто удивительно: я не очень испугалась. Я была настроена на борьбу. За лето я в этом деле поднаторела, перевоспиталась из тихой и забитой, в если не смелую и решительную, то в хладнокровную это уж точно. Конечно я изменилась! Я выглядела теперь нормально. И одежда на мне лучше сидела. И с шитьём наконец-то стало получаться. А раньше-то никак. На кукол шить всегда получалось отменно. А на себя или маму - кривое-косое всё. Надо сделать всё, чтобы папу не уничтожили. В конце концов уникальный шанс нам всем дан. Отчим пострадал, без вопросов. Но мне его почти не было жалко. Вёл бы себя нормально, как раньше, ничего бы этого не произошло. Я считаю предательство - самым большим злом. Он предал маму. И в какой-то степени меня. Это очень больно. В школе, классе так в первом -четвёртом, меня тоже предавали. Начинаю с кем-нибудь дружить. (Замечу, что первая я ни к кому не лезла, на дружбу не напрашивалась.) А потом меня бросят. Если ссора, это ещё понятно. Но бросали и просто, без ссары, и даже «привет» говорить переставали. Это очень обидно. Мы же в ответе за тех, кого приручили!

И вот я с папой во второй раз в Плывуны зашла, или очутилась, что точнее. Папа мне сказал остаться в комнате, а сам ушёл. Он пробовал в отверстие в стене проползти, но у него ничего не получилось - он же теперь человек. По старой привычке папа пытался полететь, исчезнуть, переместиться, даже меня предупредил, чтоб не пугалась - ничего у него не вышло. И он пошёл обычным пешкарусом, искать кого-то. Кого - не сказал.