Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ)

- Так кто она, эта Эрна Габриэль?

- Маринка Гаврилова. Я учился с ней.

- Где? В автошколе?

- Да. То есть, нет. В обычной школе. С первого класса.

- И что?

- Да в общем, ничего. Её все знают. Не только я.

- Но я-то не знаю. Расскажи.

- Я знал, что она приехала. Знал, что она в телецентре. Ну надо же: Маринка! - папа уже не слушал (или не слышал?) вопросы мамы.

- Ну скажи, Павлуша, - опа: мама называла папу Павлушей в исключительных случаях. - Скажи, Павлуша, кто она, из какой семьи, где училась?

- Она необыкновенная! - сказал папа. - Артём спит?

- Спит, - вздохнула мама.

- А ты спать не хочешь?

- Да какой уж сон.

- Ну тогда завари кофе.

- Так вот кофе.

- А-ааа. Нет. Тогда зелёный чай. Я его сейчас дрябну. Стану как огурец и всё тебе расскажу.

Мама пошла заваривать чай. Чай у нас был очень дорогой. Папа с мамой не терпели дешёвых чаёв. Кофе у нас был самый обычный, как папа говорил «пролетарская арабика». Из зёрен молотый, в кофеварке сваренный. А чай... С какими-то всё цветочками, листочками: синими, красными и розовыми...

- Тём! Спишь? - спросил папа.

- Неа, - папе я старался врать меньше, чем маме. Да и надоело притворяться. - Вы бы хоть балкон прикрыли. Холодно.

- Прости, брат, - папа поднялся и прикрыл балконную дверь. - Ты что этой тёте Марине поперёк дороги встал?

- Ага, - я спрятался под плед с головой.

- И чего? Смеялся над ней?

- Не. Сыночка её оземь хрякнул.

- Я так и думал. Ну всё, пацан, ты попал, - я выглянул из-под пледа со слабой надеждой, что папа хохмит.

Но папа был абсолютно серьёзен и даже напуган.

Тут чашками и ложечками зазвенел поднос. Я замер. Вошла мама и сказала:

- Я мороженое ещё нам принесла.

- Валяй.

Забулькал из заварочного чайника чай, и папа стал рассказывать. Мама перебила:

- Подробно рассказывай. Иначе я не пойму.

- Наташ! Ещё раз перебьёшь, пойдёшь спать, - сказал папа, вроде отшучиваясь. Но я-то знал, что никто сейчас не пойдёт спать.

Глава десятая. То чувство, когда папа -- Пэпс

Глава десятая

То чувство, когда папа - Пэпс

- То, что меня Пэпсом звали, ты знаешь. - медленно начал папа.

Я боялся пошевелиться. Была ночь. Балконная дверь оставалась чуть прикрытой. С улицы слышался далёкий звук шоссе. Если бы не этот звук, я наверное выскочил и стал бы умолять папу ничего не рассказывать. Я тогда ничего не мог толком объяснить, но я чувствовал, что детство, моё спокойное счастливое детство, уплывает, проскальзывает между пальцами, летит как футбольный мяч мимо. Мимо ворот, мимо моих ног, мимо меня вообще. Я понял, что я уже совсем не тот. И возврата обратно нет. После того, что произошло, после того, что увидел сегодня на хоккейной коробке, точнее НЕ увидел, и теперь... Марина училась с ним. Почему он зовёт её Эрна?

- Как Пэпс? Щеголь же!

- Э-ээ, нет. Щеголь это у нас Артём. Я же был Пэпс. От Павла производное.

- Странное производное.

- Нормально. Но это неважно. Короче Марина Гаврилова с первого же класса выделялась.

- Дылда?

- Как ты догадалась?

Я осторожно повернулся, а то у меня бок затёк, но мама продолжала разговор. Неужели она думает, я сплю?

- Не знаю как... Догадалась. Предположила.

Я не видел маминого лица, но я видел теперь вполне сносно папино. Оно светилось, может быть оно светилось в приглушённом свете бра, может быть... А может быть оно светилось от воспоминаний. И мне стало спокойнее.

- Да. Она была выше всех девочек. Но выделялась она не этим.

- Училась хорошо?

- Всё ты знаешь.

- Да что тут знать, Павел, как ещё в школе можно выделиться?

- Ещё она выделялась поведением.

- Примерным конечно же?

- Не угадала. Плохим поведением. Она была своенравна, на уроках скучала, на переменах носилась в «колдунчики», и дралась.

- Все маленькие так.

- Из парней многие. Из девочек далеко не все.

- Но ничего ж обыкновенного?

- Она выводила учителей из себя. Её приняли в пионеры в последнюю очередь.

- Но тебя-то вообще не приняли?

- Меня, да. Меня на следующий год. Но я-то был прогульщик. Она же не прогуливала, она умела дружить. В общем, компанейская была. Да что там была... Она и сейчас компанейская.

- Ну а дальше что? Как она стала этой самой Эрмой?

- Эрной. Эр-на. А вот как. У неё вдруг объявились родственники за границей.

- Наверное было событие городского масштаба?

Меня стал напрягать этот допрос. Я откинул плед, сел на диване и сказал:

- Мама! Дай папе рассказать нормально!

- Павлуша! Мы все тебя слушаем! - захохотала мама.

Ночью как-то зловещё услышался мне этот хохот.

Папа продолжил:

- Ну конечно она стала популярной. Дело в том, что в седьмом классе, её из пионеров выгнали.

- За что? Из-за родственников?