Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ)

После занятия я решил прокатиться в маршрутке ещё дальше на север. И заснул. Не знаю, как это произошло, заснул и всё. Вылез за городом, на конечной остановке, то есть, на кладбище. Мне захотелось пить. И я зашёл в магазинчик рядом с кладбищем. Я купил там очень вкусный свежевыжатый апельсиновый сок, и в два раза дешевле, чем у нас (в южной части города) в кафешках. Ещё я взял офигенские булки, с крошками сверху. И вдруг увидел в магазине мужика в пятнистом рыболовном костюме. Я очень удивился. Мы, как только с бригадами островок между улицами Я и Т облагородили, и перекочевали ниже, ко второму искусственному пруду, стали встречать этого мужика там. Он был странный, дебиловатый, передвигался странно, ну идиот конченый. Мы его почему приметили? Другие идиоты с удочками сидят у прудов, точнее, у первого пруда; слух среди рыболовов прошёл, что кроме ротанов нет, водилась ещё рыбёшка: караси или плотвичка, вот и не бросали рыболовы пруд. А этот, который в костюме комуфляжном, сидел с удочкой, с судочком у второго пруда, отдельно от всех, ничего не ловил, наживку не проверял. Просто сидел. И вечером, в темноте, мы его видели и смеялись. И утром, когда приходили на работу, он уже был там, сидит себе и сидит. Такое впечатление, что и ночью сидел. Я его хорошо запомнил, ни с кем бы не спутал, потому что в пятнистых костюмах у нас ходят пачками. А у этого очки на закате блестели, вспыхивали, и что-то белое к дужке прилеплено. Этот перец стал у нас на стройке чем-то вроде мема. Опять сидит. Казалось, он жил тут. Вообще, бомжи были очень не довольны, когда стали облагораживать первый «водоём»-котлован. В знак протеста стали выкорчевывать решётку, ту, которую по эскизу Архитектора давным-давно делали. Потырили, короче, металлолом. Но решётку нашли, вернули, установили теперь вокруг кафе и детской площадки. Всему нашлось место, ничего не пропало. Кустарники пересадили, рассадили. Мы их каждый день поливали. Прораб нам давал самую лёгкую работу, не загружал. И прораб, допустим, думал, что это самый упёртый бомж протестует против разорения их «змеиного логова». И вот этот перец тормознутый в этом магазине. И разговаривает с кем-то тихо, почти шёпотом, я не понял с кем. Продавщица-то мне продавала, но заметно было, что продавщица хочет меня побыстрее обслужить, она даже вместо одной булки сначала две мне положила - видно, условный рефлекс, по одной, видно, редко берут, кладбище же, а на кладбище всё чётное. Я вышел из магазина, жуя булку, сел на нагретый солнцем бордюрчик. Мужик скоро тоже вышел и пошёл в сторону ворот, мимо продавцов венков и искусственных цветов. Я, как увидел цветы, мне прям дурно стало, мы же в номере «Весна» с искусственными цветами тоже танцевали, это был такой классический русский танец. Поцаки, как берёзки, в пятнистых рубахах, а девочки как не пойми что, ромашки какие-то, и цветами машут, а в конце рисунок танца складывается в один большой цветок. Бе-ее. Я не любил этот танец. Там походка такая медленная, всё плавное, и корпус назад держать надо долго, спина затекает и немеет... А ещё картузы на бошках уродские, тоже с цветочками и берёзовыми веточками, через одного: то веточка, то цветочек, короче.

Я двинулся за пятнистым. Я мог бы сейчас сказать, что меня что-то потянуло туда на кладбище, но на самом деле просто от скуки я пошёл за этим мужиком. Можно было даже сказать, что я пошёл прогуляться по кладбищу сам по себе. Для общего развития решил совершить прогулку. Мы шли по дорожкам, сначала я за ним, потом по параллельным. Около некоторых могил мужик останавливался, размахивал руками, беззвучно спорил, даже грозил кому-то. Около одной могилы он присел на лавочку, и стал сидеть. Рядом были сараи - я знал, что это кузница. Мама тут заказывала решётки огородить тот котлован, который сейчас в том числе и мы обустраивали. Было тихо. Старый дед, полулысый, с седыми развивающимися на ветру паклями сидел и смотрел на мужика. Не на меня, на мужика. Я узнал деда. Это был тот архитектор из моего детства, который митинг давным-давно организовывал. Но архитектором у меня сейчас язык не повернулся его назвать. Дед и дед. Я подошёл, поздоровался:?

- Здравствуйте, - говорю, - и вздохнул почему-то.

Дед дрыгнулся, отреагировав не на приветствие, а на мой вздох, мне так показалось. И говорит мне, улыбаясь редкими почерневшими зубами:

- Привет!

- Вы меня не помните?

- Нет... - озадачился. - Не припоминаю.

- Мама у вас ограду заказывала, а сейчас мы там пруды разбиваем.

- А-аа. Щеголь, - улыбнулся Дед. - Помню.

- Вы помните меня? - я обрадовался.

- Помню-не помню, а уж знаю. Рассказывали о тебе.