Плывущие против течения

Пройдя немного берегом и поднявшись по тропинке, устланной плоскими белыми камнями, братья оказались у бревенчатой харчевни. Под ее крышей раскачивался пожелтевший бумажный фонарь. Тусклый свет освещал прибитую рядом с дверью фанерную дощечку, на которой было затейливо выведено охрой: «Милости просим! Дешево! Вкусно!»

Хейтаро поставил велосипед под навес, около кадок и соломенных кульков, и вошел вместе с Дзиро в харчевню. Две масляные лампы плохо освещали комнату с земляным полом, наполненную густым табачным дымом, прогорклым запахом бобового масла и соевого теста. За столиками, уставленными глиняной посудой, сидели рыбаки. Одеты они были в старые, заплатанные рубахи; только у некоторых сохранились зеленые солдатские куртки, сильно потрепанные и побелевшие от впитавшейся морской соли.

— Хейтаро! — раздался радостный возглас. — А это кто с ним? Никак, Дзиро? Конечно, он!

Шлепая соломенными сандалиями, к ним подошел толстяк с лысой головой, хозяин харчевни Мурата. Рыбаки поднялись из-за столиков. На стенах зашевелились их тени.

— Здорово, Хейтаро!

— Откуда к нам в такое ненастье?

Мурата усадил гостей под лампой, и рыбаки стали придвигать к ним свои столики. Остановившись за стулом Хейтаро, владелец харчевни принялся укорять его:

— Совсем забыл нас! Уж месяц, как не видели тебя...

Из-за бамбуковой занавески, на которой деревенский художник изобразил сверкающую своей белоснежной вершиной Фудзияму', показалась краснощекая супруга владельца харчевни — госпожа Курико. Оба брата привстали со своих мест и поклонились ей.

— Ну, что я тебе говорила! — воскликнула она, обращаясь к мужу. — Не веришь в приметы? Я ведь утром сказала, что будут сегодня дорогие гости. Не зря во сне видела тень птицы на ставнях...

Мурата расхохотался.

— Дорогих гостей, — обвел он руками посетителей, — у меня и без твоих примет каждый день полно!

— Не выгоните нас, госпожа Курико? — улыбнулся Хейтаро.

‘Фудзияма — вулкан в Японии.

— Что вы, что вы! Мы всегда рады видеть вас. Так рады...

— Будет тебе любезничать! — добродушно прервал ее Мурата. — Видишь, люди озябли и проголодались. Дай нм чего-нибудь погорячее.

Через минуту перед братьями появились большие глиняные миски с дымящимся картофелем и квашеной ре диской.

— Выпей чашечку теплого саке, Хейтаро! — придвинул ему Мурата фляжку. — Пей, я угощаю.

Хейтаро смущенно поблагодарил и выпил.

— А этим я угощаю, — услышал Дзиро сзади голос госпожи Курико. — Сама пекла эти лепешки. А тебе, Дзиро, еще одно лакомство дам. За это ты мне потом расскажешь, как родители живут!

Она поставила перед ними тарелку с лепешками из рисового теста со сладкой начинкой, а около Дзнро — блюдечко с засахаренными бобами. Дзиро покраснел и нерешительно посмотрел на брата.

— Ешь, ешь, — подбодрила его Курико. — Кто на ночь ест бобы, продлит себе жизнь на семьдесят пять дней.

— Хейтаро, жду вас к себе в гости! Моя хозяйка рыбкой угостит... И ко мне зайди!.. И к нам! — послышались голоса.

Через минуту Хейтаро сидел уже за соседним столом.

Пока Хейтаро разговаривал с рыбаками, Дзиро оглядывал харчевню. На стене висела бумажная картина, изображавшая серебристую цаплю на пруду. Только цапля была вся черная от копоти. В углу, в большом, сложенном из камней очаге, ярким пламенем горели корневища какого-то дерева. Языки огня яростно лизали черные бока большого котла, висевшего на крюке. В маленькой стенной нише стояла статуя бога счастья — толстого Дайко-ку с мешком за спиной и деревянным молотком в руке.

Сам Мурата чем-то напоминал этого доброго, улыбающегося бога с круглыми, выпирающими щеками.

— Ну, договорились, — услышал Дзиро громкий голос брата. Хейтаро стукнул ладонью по столу: — Собирайте завтра своих!

Старик Хомма подсел к Дзиро.

— Молодец Мурата! — сказал он. — Сорок лет его знаю, а он не стареет! Так и кажется, что никогда стариком не будет.

Л владелец харчевни между тем, осушив чашечку саке, запел тонким голосом:

Если услышу,

Что старость стучится в дверь,

Крепко запрусь я;

Крикну: «Нет дома меня!»

Старость к себе не впущу...

Все захлопали в ладоши.

— Ну, а как ты живешь, старина? — спросил Хейтаро, обращаясь к Хомме.

— Как живем? — вздохнул тот. — Наш подрядчик Ивамура, сам знаешь, не человек, а спрут. Так и душит нас. Цену на рыбу все сбавляет — спросу, говорит, нет. Врет, конечно.

— Вот, Хейтаро, смотри! — Худосочный, с воспаленными глазами молодой рыбак Киси показал иа лохмотья, еле прикрывающие его грудь. — Стыдно на люди показаться! А попробуй — купи! .. Этот живоглот Ивамура все тянет и тянет из нас жилы. Как за рыбу расплачиваться — начинает удерживать то за ссуду на ремонт кунгаса, то за сети... — Он безнадежно махнул рукой: — Что рассказывать! Сам знаешь про нашу жизнь. Расскажи лучше, что в Корее слышно.

— Верно ли, что американцам всыпали там? — раздался голос Сирасу, только что вошедшего в харчевню.